– После тебя, – сказал Шейн. В его глазах были озорные искорки и... еще кое-что.
Дарби кашлянула, прочищая горло, и поняла, что умрет без глотка воды. Или без него.
– Я, э-э-э...
– Знаешь, я думал, Мерседес и остальные позаботятся о твоем дефекте речи прежде, чем выпускать на публику.
Он откинул с ее лица светлую прядь волос, которые теперь были чуть ниже плеч.
Впервые за все время, с тех пор как Андре, один из великих парикмахеров «Хрустальной туфельки», чуть поведя густыми бровями, отхватил восемь дюймов ее волос, не спрашивая разрешения, Дарби не захотелось горевать по поводу прически.
– Очень мило. – Он коснулся пальцами ее волос почти так же, как до этого шелка. – Хотя мне они больше нравились совсем светлыми, выжженными солнцем.
– Более темный оттенок, – выдавила она. Шейн удивленно поднял бровь, и Дарби добавила: – Одна из многочисленных пыток, на которую с радостью идут женщины, – пояснила она. – Они даже платят за это.
– Темный оттенок, – повторил Шейн, пропуская кончики ее волос между пальцев. – Просто темнее выглядят.
Дарби наконец улыбнулась.
– Очевидно, оттенок был слишком светлым.
– Серьезно? – спросил он с усмешкой.
– Так мне сказали.
– Очаровательно. Но это не ты. Почему-то эти слова возмутили девушку, хотя, по идее, должны были польстить. Но потом она согласилась с ним. Всем сердцем.
– Я им за это плачу. Чтобы не быть собой.
И не вести себя, как я. Не ходить, не говорить и не думать, как я. Она подавила тяжкий вздох.
Они постепенно переместились в примерочную, и дверь за ними закрылась.
– Знаю. Я просто хочу сказать, что они портят всю красоту. По крайней мере, для меня. – Шейн придвинулся ближе.
– Не волнуйся, – ответила Дарби, беспомощно прижимая блузки к груди, – скоро принцесса опять превратится в тыкву.
– По-моему, в тыкву превращалась не принцесса.
– Ну, может быть, – сказала девушка, вновь обретая землю под ногами. Что-то в его улыбке и горящих глазах заставляли ее трепетать. – Все равно, мне страдать всего до воскресенья.
– Вот это-то мне и не нравится, – серьезно произнес Шейн, – и поэтому я здесь, а не там, где должен быть.
На этот раз она удивленно подняла брови. !– Ты хочешь попасть на распродажу шелка в «Нордсторме»?
Шейн улыбнулся еще шире.
– Нет, хотел послушать твои колкости. Ее пульс участился.
– Правда?
Он шагнул еще ближе.
– Определенно.
– Ты собирался ждать официального приглашения?
– Я не верю в этикет.
– Удачное совпадение, – сказала Дарби, кидая блузки на цветной стул в углу, – потому, что я этикетом уже сыта по горло.
– Боже, как я по тебе соскучился, – сказал Шейн, крепко прижимая ее к себе.