– Ты говоришь приятные вещи.
– Твои ноги – это нечто, особенно лак на пальчиках.
– Взгляни-ка получше. Когда люди увидят, что я крашу ногти на ногах, мало ли что подумают!
Шейн обнял ее, не в силах больше сдерживаться.
– Если лошади этого не оценят, еще не значит, что никто не оценит.
– Тогда этот ценитель должен быть готов наносить вышеуказанный лак.
Шейн поднял бровь.
– Многие мои таланты замечали, но такой – впервые. Теперь я хочу немного оттянуться, расслабиться и покайфовать. Разумеется, все это во имя самосовершенствования.
Она рассмеялась.
– Да уж, этого у тебя не отнять.
– Ты все-таки пришла.
– Да, но ты единственный человек, который понимает, что все это – сумасшедший дом, – улыбнулась Дарби, поправляя волосы. – Слава богу, я тебя нашла.
Шейн не понял, имела ли она в виду эту вечеринку или говорила вообще, но предпочел не спрашивать. Достаточно того, что он ее обнимает.
– Я более чем уверен, что это единственный раз, когда меня назвали нормальным. Но если ты побудешь со мной еще, я постараюсь оправдать твое доверие. – Шейн оглядел лестницу, прежде чем втянул девушку в комнату. – Где блондинчик?
Дарби попыталась сердито на него посмотреть, но неожиданно прыснула.
– Внизу, бегает вокруг сказочной феи. Вивьен сказала мне, где тебя искать.
– Похоже, я ей уже и без того задолжал сверх всякой меры. Иди сюда, дай тебя обнять.
– Ужасно самоуверенный тип, – проговорила она, ничуть не пытаясь увернуться от его поцелуя, и каблучком сандалии захлопнула дверь в комнату.
– Просто делаю то, что любой мужчина из плоти и крови сделал бы, если бы увидел перед собой женщину, о которой думает день и ночь напролет.
Дарби рассмеялась, притворяясь смущенной.
– Никогда мне не доводилось быть такой женщиной. Думаю, я тоже обязана феям за всю эту канитель с «Хрустальной туфелькой».
Шейн мог бы ей сказать, что весь этот макияж, краска для волос и дорогие шмотки ничего не меняли. Ее быстрая улыбка, ехидный смех и острый язычок – вот что сдел&чо из Дарби принцессу. Озорной огонек в глазах, то, как она на него емотрит и как хочет его. Это не связано с его происхождением или репутацией. С ней Шейн был самим собой. Его обаяние пленяло Дарби, но не делало из нее рабыню. Она его задевала, высмеивала. Заставляла его думать, смеяться, заставляла мечтать о ней. Заставляла понять ценность их отношений.
– Что ты делаешь тут, наверху? – спросила она.
– Жду тебя.
– Скорее прячешься.
Шейн не знал, говорить ей или нет. Отпугнет ее или, наоборот, польстит то, что он наводит справки о ее спутнике? Наверное, и то, и другое. Лучше поцеловать ее прямо сейчас, пока она здесь.