Поцелуйте невесту, милорд!

Лондон, май 1832 года

Джеймс запаздывал.

Что было совсем на него не похоже. Граф Денем никогда не опаздывал. Его золотой с изумрудами хронометр, приобретенный в прошлом году в Цюрихе за немыслимую, как подозревала Эмма, сумму, отличался исключительно точным ходом. Граф всегда сверял его с громадными часами на башне Вестминстера, а те, видит Бог, никогда не ошибались.

К тому же после чая граф Денем неизменно заглядывал в библиотеку, чтобы просмотреть почту, которая могла поступить за время его отсутствия.

Так где же его носит?

Если Джеймс задерживается, то только потому, что кто-то нарушил его привычный распорядок. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто именно. Эмма не имела ни малейших сомнений относительно личности этой персоны.

Конечно же, Пенелопа. Вот уж кто способен вешаться графу на шею безо всякого стеснения! Тем более что утром за завтраком она призналась Эмме, что намерена сегодня же приступить к делу.

— Даже если он и не помышляет пока о женитьбе, я быстро внушу ему эту мысль, — заговорщическим тоном сообщила Пенелопа, пока ее родители, приходившиеся Эмме дядей и тетей, поглощали яичницу с ветчиной, морщась от головной боли, вызванной чрезмерным количеством шампанского, выпитого накануне на званом вечере. — Вот увидишь.

Эмма нисколько не сомневалась, что ее кузина способна настроить на брачный лад любого мужчину. В конце концов, если Бог чем и одарил Пенелопу, так это красотой. Не то чтобы Эмма считала себя непривлекательной. Нет, она тоже недурна… в своем роде.

Но Пенелопа была счастливой обладательницей иссиня-черных волос, тяжелыми прядями ниспадавших на спину, и сверкающих темных, как у испанки, очей, тогда как Эмме достались банальные голубые глаза и непослушные белокурые локоны, не желавшие распрямляться и оттого казавшиеся короче, чем были на самом деле. К тому же Пенелопа была на целую голову выше, а ее соблазнительным округлостям могла бы позавидовать любая женщина. Неудивительно, что к Эмме, с ее миниатюрной фигуркой, голубыми глазами и светлыми кудряшками, относились как к ребенку. Она выглядела как кукла, и обращались с ней соответственно.

Но с этим покончено. С сегодняшнего дня. После того как она поговорит с Джеймсом.

Эмма ничуть не винила Пенелопу за ее стремление поймать графа в свои сети. Совсем наоборот. Она отлично понимала свою кузину. Джеймс Марбери, смуглый, баснословно богатый красавец, был одним из самых завидных женихов во всем Лондоне. Только трепет, в который он повергал представительниц высшего света, объяснял то, что ему удавалось так долго избегать брачных уз.