Вот когда он понял, насколько Эмма встревожена: никогда за время знакомства. Она не обращалась к нему по имени. Это мог быть «лорд Денем» или «милорд», но никогда, никогда «Джеймс». Ни разу за все годы их знакомства.
И никогда прежде она так не радовалась при виде его.
— Я думала, вы отбыли с дневным паромом, — взволнованно сказала Эмма. Она так крепко за него цеплялась, что Джеймс чувствовал, как колотится ее сердце. Язык Эммы, казалось, двигался в том же лихорадочном ритме, в котором билось ее сердце, словно эти два органа участвовали в какой-то гонке к невидимой финишной линии. — Что случилось? Вы опоздали, да? Впрочем, не важно. Я уверена, что еще не поздно снять комнату в гостинице. Или, если у мистера Мактавиша нет свободных номеров, всегда можно остановиться в моем доме. Там не слишком роскошно, но вы ведь не возражаете, правда, Джеймс? В конце концов, мы же одна семья!
Почувствовав, что она дрожит, Джеймс притянул ее к себе, крепко обхватив за талию. Когда Эмма не только не выразила протеста, но, напротив, теснее прильнула к нему, так что ее правая щека прижалась к его жилету, Джеймс понял, что Маккрею не жить.
Барон, похоже, сообразил, что его жизнь в опасности. С настороженностью, какая обычно появляется у оленя за мгновение до того, как охотник разряжает в него обойму, он медленно нагнулся и положил плащ Эммы на скамью.
В свете фонаря, стоявшего на подоконнике, Джеймс видел, как на скулах Маккрея заиграли желваки. Тем не менее никто из мужчин не проронил ни звука. Они не нуждались в словах.
Зато Эмма трещала без умолку:
— Лорд Маккрей, позвольте представить вам кузена Стюарта, Джеймса Марбери, графа Денема. Лорд Денем, это Джеффри Бейн, барон Маккрей. Полагаю, Джеймс, вы видели замок Маккрей, когда пересекали пролив. Вы не могли его не заметить. Он расположен на скале и возвышается над горизонтом…
То, что Эмма выпаливала слова с головокружительной скоростью, служило верным признаком степени ее расстройства. Джеймсу было отлично известно, что Эмма стрекотала как сорока, только когда была очень счастлива или, наоборот, ужасно нервничала. Разумеется, и в остальных случаях ее нельзя было назвать тихоней, но болтушкой она тоже не была.
— Только представьте, Джеймс, замок Маккрей построен в 1684 году. Он ужасно, восхитительно древний! Я хочу сказать, что там есть башни, зубцы, амбразуры, ну и все, что полагается, не правда ли, лорд Маккрей?
Барон улыбнулся. В его улыбке было куда больше самоуверенности, чем Маккрей на самом деле чувствовал. Или должен был чувствовать, если бы лучше знал Джеймса.