— Неужели? Признайтесь честно, способны ли вы сказать мне, что не горите желанием поступить наперекор завещанию Ховарда?
— Либерти, я понимаю вас. Вы были искренне к нему привязаны, однако взгляните правде в глаза: Ховард ведь только тем и занимался, что втягивал людей в свои игры. — Эллиот на мгновение умолк. Он по-прежнему крепко сжимал ее руки, не давая ей вырваться из его цепкой хватки. Выражение его лица стало холодным, почти суровым. Либерти не сводила с него зачарованного взгляда, наблюдая за его лицом и догадываясь, как внутри его борются самые противоречивые чувства. — Я не хотел бы, Либерти, чтобы вы помогли Ховарду одержать победу. И если вам кажется, что он использовал вас в своих целях, то у вас, можно сказать, развязаны руки.
— А разве вы занимаетесь не тем же в собственных целях?
— Я по крайней мере пытаюсь быть с вами предельно откровенным и воспринимаю наши отношения как обоюдовыгодные. Ховард же оставил вам один-единственный выбор, и то, надо сказать, просто чудовищный!
— Вы намекаете на то, что, для того чтобы защитить его деловые интересы, я должна выйти замуж за Карлтона?
— Разумеется. Иначе зачем он так распорядился?
Его слова потрясли Либерти до глубины души. На протяжении нескольких недель она упорно отказывалась смотреть правде в глаза, признать, что Ховард нарочно составил завещание таким образом, чтобы ей ничего другого не оставалось, как выйти замуж за Карлтона. Наверняка он отдавал себе отчет в том, что это замужество погубит ее. Пренебрег ее интересами во имя своих корыстных целей и зная, что ранит ее в самое сердце. А ведь она любила его! И вот теперь оказывается, что ее нежная привязанность мало что значила для Ховарда.
Внезапно ей стало все безразлично, вернее, у нее не осталось сил, чтобы переживать по этому поводу. Подняв глаза на Эллиота, Либерти различила в его взгляде, устремленном на нее, неподдельную нежность. Она готова была расплакаться.
— Ну почему судьба ко мне так жестока?
— Неправда. Вам претит мысль о браке с Карлтоном Ренделлом, а ему претит мысль о браке с вами. Впрочем, он круглый дурак.
При этих словах Эллиот пожал ее руку, и Либерти невольно сделала шаг ему навстречу.
— Скажите, какой мужчина, если он, конечно, в своем уме, отказался бы от вас?
— Эллиот, я…
Дэрвуд притянул ее к себе и, прежде чем Либерти успела сообразить, что происходит и что последует затем, крепко обнял ее.
— Вы же не станете это отрицать, Либерти. Я почувствовал это с первой же встречи.
— Я, право, не знаю, о чем вы…
— Всякий раз, когда смотрю на вас, я страстно вас желаю. — Эллиот медленным движением положил ее руку себе на грудь, а сам обнял ее за талию. — С того самого дня, с первой минуты, когда я увидел вас на аукционе вместе с Ренделлом, я возжелал вас и с тех пор пребываю как в бреду.