— О Боже! — Либерти уронила голову на колени.
— Мне, право, жаль, — негромко произнес Дэрвуд, — что я должен вам об этом сообщать. Наверное, для вас было бы лучше ничего не знать об этом.
— Я не верю вам.
— Либерти!
Она подняла взгляд и увидела, что он стоит рядом.
— Я знаю, вы предпочли бы не доводить дело до шумихи. Поверьте, я бы тоже. Но только не в данном случае. Я предпочел действовать иначе. Не стал ничего говорить вам заранее, до нашего с вами бракосочетания, потому что не хотел лишний раз расстраивать.
Слова эти дались Дэрвуду нелегко. Эллиот Мосс был из той породы людей, что привыкли ставить для себя цели и идти к ним, и пусть даже мир вокруг летит ко всем чертям. Однако его забота о Либерти была самой искренней.
— Милорд, можно задать вам всего один вопрос?
— Спрашивайте все, что считаете нужным.
— Вы действительно сказали сегодня прислуге, что берете меня в жены потому, что доверяете мне?
— Разумеется. А в чем дело? — изумился Дэрвуд.
— И вы сделали это от чистого сердца?
— А как же иначе? — Глубоко вздохнув, Эллиот потянулся, чтобы взять ее за руку, приглашая встать. Либерти поднялась со стула, и Дэрвуд подвел ее к дивану, куда сам сел с ней рядом. Он убрал с ее лица локон, отчего у нее по телу поползли мурашки. — Будь все в нашей жизни иначе, мы бы с вами были лучшими друзьями.
— Хотите сказать — будь я мужчиной?
— Уверяю вас, в женском обличье вы мне нравитесь намного больше.
Либерти перевела взгляд на его волевой подбородок.
— Несмотря на аномальную черту — видеть в людях только хорошее?
В ответ на ее слова Дэрвуд издал сдавленный смешок, хотя выражение его глаз осталось серьезным.
— Полагаю, мне придется научиться быть снисходительным даже к весьма, увы, прискорбному недостатку вашей натуры, мадам. Хотя, должен признаться, он изрядно действует мне на нервы.
Либерти потупила взгляд. Неожиданно на нее накатила усталость. Напряжение последних дней давило ей на грудь.
— Поскольку мы сегодня столь откровенны друг с другом, милорд, могу я задать еще один вопрос?
— Разумеется, — ответил он, проведя пальцем по ее подбородку.
— Это нелегкий вопрос.
— Уже понял.
Либерти никак не могла сосредоточиться. Его пальцы, теплые и сильные, ворошили ей волосы, щекотали кожу головы. И это разбудило внутри ее непонятный трепет. Но стоило ей подумать о том, что ждет ее впереди, что будет уже сегодня ночью, как ее тотчас охватили сомнения. Когда Эллиот поведал ей о своем отце, о постигшем его позоре, ее душа моментально откликнулась на его страдания. Ей захотелось облегчить ему ту боль, которую она прочла в его глазах.