Эллиот дал ей так много. Как ни старалась, Либерти не могла припомнить, когда к ней относились с такой любовью и заботой. Сегодня Эллиот сделал все, чтобы она почувствовала себя хозяйкой положения. Помог ей осознать чувство собственного достоинства. На какие только ухищрения не пошел, чтобы доказать ей и всему свету, как много она для него значит. И она приняла его бесценный дар. И чего бы ей это ни стоило, она теперь не откажет Дэрвуду в том единственном, что может ему дать.
Либерти рассудила так, что дело здесь не только в физической привлекательности. Дэрвуд ожидал, что она достаточно опытна в таких вещах. Ей же хотелось — так же, как она надеялась, хотелось ему — не просто разделить с ним супружеское ложе. Либерти была уверена, что Эллиот одинок и мечтает обрести спутника, вернее, спутницу жизни.
Ради нее сегодня он был вынужден наперекор собственным привычкам и склонностям пойти на исключительный шаг — их венчание состоялось на виду у тех, кто привык зорко следить за всем, что творится в высшем свете. Какими бы соображениями он при этом ни руководствовался, Либерти предполагала, что они гораздо глубже, чем его стремление заполучить в свою собственность вожделенный Арагонский крест. Сегодня в центре его внимания она, и никто другой.
Интуитивно Либерти поняла, что сегодня он впустил ее в заповедный уголок собственный души, куда другим вход заказан. Он поделился с ней не просто семейной трагедией, — нет, он позволил разделить с ним его душевную боль. И его открытость и откровенность она будет ценить до конца своих дней.
— Либерти? — Его оклик вывел ее из раздумий. — Я жду.
Она медленно подняла на него глаза. Огонь, который пылал в них, каким-то образом перекинулся в глубины ее естества.
— Речь пойдет о наших отношениях. Я хотела бы знать…
— Знать что? — Он взял ее лицо в свои ладони. — Почему я прикасаюсь к вам? — Большим пальцем он погладил ее губы. — Почему мои глаза горят, когда смотрю на вас? Почему в моем теле разливается жар, — он наклонился к ней так близко, что Либерти отпрянула к спинке дивана, — стоит лишь мне ощутить аромат ваших волос? Кстати, что это? Сирень?
— Лаванда, — еле слышно проговорила она.
— Боюсь, я уже не могу без него. — Эллиот нежно и трепетно погладил ее лицо. Голос его перешел на шепот, и Либерти почувствовала, что ее начинает бить дрожь.
— Милорд…
— Либерти, я дал вам слово, что не буду принуждать к исполнению супружеского долга, — произнес Дэрвуд и впился жадным поцелуем в ее губы. Когда же он наконец оторвался от нее, дыхание его сбилось, словно он пробежал не одну милю. — И я его сдержу. Хотя и не стану отрицать, что страстно желаю обладать вами.