Эта угроза повисла в воздухе, оба противника напряглись, и Слейд заметил, как на шее у Морленда запульсировала жилка. Негодяй здорово сдал, заметил он про себя. Время, а также алкоголь и несчастья сделали свое дело. Некогда черные волосы Морленда поседели, широкие плечи сгорбились, лицо стало морщинистым и одутловатым. Короче, он превратился в старика.
— Что за шантаж? — недоуменно переспросил Морленд.
— Тот, что связан с мнимым похищением Авроры. Мне нужно имя и местонахождение пирата, который тебе помогал.
На лице графа промелькнуло не то беспокойство, не то недоумение.
— Я и понятия не имею, о чем ты болтаешь.
— Неужели? Давай-ка сначала кое-что припомним. Мы виделись в последний раз, когда тебя в третий раз и окончательно выгнали из мужского клуба.
Даже у его снисходительных членов не хватило терпения на беспробудного пьяницу, задолжавшего тысячи фунтов каждому из них. Как мне помнится, ты был крайне рассержен, возмущен и едва сдерживался. Через неделю до меня дошли слухи, что ты уединился в Морленде; может, это было и к лучшему. А теперь, девять лет спустя, ты вдруг расстался с бутылкой и стал показываться на людях, предпринимая частые деловые поездки в Ньютонское аббатство.
— Я правильно все перечислил?
Морленд прокашлялся, его лицо покрылось багровыми пятнами.
— Почему, черт возьми, ты следишь за мной?
— Через минуту мы к этому перейдем. А пока ответь, мои факты верны?
— Да. — Ответ оказался неожиданно прямым. — Я провел столько лет в нескончаемом оцепенении. Действительно, все это время я изолированно жил в Морленде и рассчитывал остаться здесь навсегда. Ты забыл, однако, упомянуть, что мое беспробудное пьянство и самоизоляция были вызваны потерями, причиненными мне вами, Хантли.
— Не мы вкладывали бутылку тебе в руки, не мы заставляли тебя прятаться в свою скорлупу. Не мы проматывали твои деньги и не мы толкали тебя на рискованные спекуляции. Сколько еще ты собираешься обвинять нас в своих собственных слабостях?
— Не мои так называемые слабости стали причиной смерти моего сына.
Слейд потер подбородок, вспомнив бледного юношу, который учился вместе с ним в Оксфорде и умер, не успев завершить свое образование.
— Хью был очень болезненным, Морленд.
— Но он был моим первенцем, наследником моего титула и всего того, что оставалось в моем имении. После смерти его матери у меня оставался только он.
— Но ведь еще был, вернее, есть Джулиан. Морленд хрипло рассмеялся:
— Не оскорбляй меня, Пембурн. Тебе хорошо известно, что мой младший сын не появлялся здесь добрых десять лет. Я ему совершенно не нужен, так же как и он мне. Он весь пошел в моего деда — безответственный, эгоистичный, вечно забывает о своих обязанностях, бросаясь от одного приключения к другому. Вряд ли старый отец может положиться на такого сына. Хью был моей жизнью, моим будущим, но он умер из-за вас, Хантли.