Сердце ушло в пятки, когда в памяти всплыли события прошлого вечера. Мистер Данте, запись нот... он приказал ей быть в музыкальной комнате рано утром.
– Боже милостивый! – с трудом выговорила она, вставая, чтобы облачиться в относительно сухую, но безнадежно измятую одежду. – Пип! Пип, мне пора! Я опаздываю.
Даже не взглянув в зеркало, она небрежно провела руками по спутанным волосам, заколов их в узел на затылке.
Пип вылез из-под покрывала с широко раскрытыми глазами. Несмотря на свой юный возраст, ребенок слишком хорошо понимал, что случилась беда.
– Но псих сказал, что ты должна быть там рано, или еще...
– Пип, не называй его так, – взмолилась она. Прыгая то на одной, то на другой ноге, она натянула грязные полусапожки, не побеспокоившись о том, чтобы надеть чулки. При взгляде на раздосадованное лицо ребенка ее охватило раскаяние.
– Не волнуйся, дорогой! Думаю, он и в самом деле псих, если не хуже. – Она поморщилась. – Все будет хорошо. Когда принесут завтрак, съешь все, что сможешь.
– Может, не стоит? Может, стоит поесть немного, а остальное завернуть в салфетку и спрятать к тебе в саквояж, как ты это сделала на постоялом дворе.
Ханна одарила его улыбкой.
– Не беспокойся по этому поводу. Ешь сколько влезет. Я тебя люблю.
Она поцеловала его в макушку и схватила стопку линованной бумаги.
– Наина, подожди... тебе нужно...
– Что бы там ни было, это может подождать до моего возвращения, – ответила она, устремляясь в коридор.
Повернув три раза не в ту сторону, она наконец-то нашла музыкальную комнату. Из-за двери доносились звуки музыки, и Ханна впала в отчаяние. Музыка была громкой, в ней звучали досада и гнев. Ясно было одно: Данте в бешенстве.
Ханна расправила плечи и торопливо вошла в комнату. В тот момент, когда она закрывала дверь, Данте повернулся на стуле, придвинутом к великолепному инструменту.
Звуки музыки навели ее на мысль, что и сам он будет похож на ураган – взъерошенный и неопрятный.
Но выглядел Данте безупречно. Элегантный костюм, волнистые волосы приглажены, выбилась лишь одна непокорная прядь. Как же этот человек с буйным нравом мог выглядеть таким лощеным? Лишь его взгляд выдавал кипевшие в нем страсти.
– Мисс Грейстон, – произнес он с едкой насмешкой, – а что, в Ирландии слова «рано утром» имеют другое значение, не такое, как в Англии?
– Простите меня, сэр.
– Ни за что. Вы заставили меня мучиться в одиночестве целых четыре часа, и вы за это поплатитесь.
Ханна затаила дыхание. Нет. Он не может уволить ее еще до того, как она хотя бы попытается... попытается что? Обмануть его? Одурачить?