Планы нужно было резко менять. Скотт потрепал Яйцеголового по плечу и коротко приказал:
— Последняя команда отменяется. Проедешь еще одну милю, а потом уже сделаешь поворот.
Он откинулся на сиденье, когда автомобиль стал набирать скорость, и попытался обдумать сложившуюся ситуацию и найти разумный выход. Мимо его внимания не прошел тот факт, что у людей в дверном проеме гостиницы были два автомата, и он придавал этому большое значение. Эти автоматы вряд ли были на вооружении полиции, и можно было предполагать с достаточной долей уверенности, что они принадлежали армии. В таком случае, решил Скотт, можно было забыть о его первоначальном предположении, будто его противники входят в состав некоего отряда особого назначения полиции. В то же время наличие автоматов объясняло, почему был столь успешным рейд на ферму, который явно организован и проведен с военной точностью.
Отталкиваясь от этой мысли, Скотт стал рассматривать ситуацию в гостинице в новом свете. Если в деле действительно была замешана какая-то военная организация, у нее наверняка хватит оружия и человеческих ресурсов, чтобы поставить тех, кто захватил заложников, в положение, из которого возможен только один выход. Этот бессмысленный инцидент вскоре перерастет в осадное положение, которое завершится либо полной капитуляцией сообщников Скотта, либо кровавым месивом. В любом случае, как ни грустно это было признавать, «Второй холокост» только проигрывал и его поражение стало бы для всех очевидным. Возможные последствия внушали ужас.
Именно понятие «осада», всплывшее в голове, стало ключом к разгадке тайны. Оно всколыхнуло в памяти Скотта живые и драматические картинки из прошлого. Принсес-Гейт, иранское посольство, 1980 год и группа людей, вошедших в современную историю как новая легенда.
Теперь Скотт точно знал, кто был его противником, и от сознания этого его замутило. Ссутулившись на заднем сиденье, он понял, что злая судьба свела его с весьма достойным противником — САС, и им овладело уныние. Грандиозные мечты, которые он вынашивал всю жизнь, улетучивались как клубы дыма.
Первая полицейская машина со скрежетом тормозов прижалась к кромке тротуара у входа в гостиницу. «Начинается самое неприятное», — мелькнуло в голове у Твидлидама. Он осторожно опустил на тротуар «хеклер-и-кох» и медленно подошел к автомобилю, держа руки над головой и стараясь вложить в свою улыбку побольше уверенности.
Полицейский, восседавший на переднем сиденье, показался ему мальчишкой. Через боковое стекло солдат САС видел испуганное молодое лицо. Вполне можно было допустить, что бедняга уже наложил в штаны. Ведь сравнительно недавно он неспешно ехал в комфортабельной патрульной машине, поглядывал на проституток и их потенциальных клиентов, медленно проезжавших мимо, прижавшись к бровке тротуара, а теперь он столкнулся лицом к лицу с группой каких-то сумасшедших, вооруженных автоматами. Главной задачей для Твидлидама было не допустить, чтобы этот парень в машине и его напарник стали паниковать. Все еще держа руки высоко над головой и тем самым давая понять, что готов сдаться в плен, он остановился возле автомобиля и принялся ждать реакции водителя и пассажира.