Лиони, Эмма и Ханна сидели на палубе парохода, направляющегося в Луксор, и следили, как золотой диск солнца тонет в бескрайних водах Нила. Перед ними стояли бокалы со слабеньким коктейлем. Это было самое приятное время, чтобы посидеть на палубе и посмотреть на проплывающие мимо долины. Стало немного прохладнее, и дул легкий ветерок.
Шел предпоследний день их круиза, и им хотелось все запомнить и никогда не забывать. Следующий день у них был расписан с утра до вечера. Флора сказала, что у них не будет свободной минуты, и посоветовала воспользоваться этим вечером для отдыха. Девушки с радостью послушались. Родители Эммы решили поиграть в карты после обеда, причем Джимми сделал все возможное, чтобы убедить дочь к ним присоединиться. Но она отказалась.
– Я лучше позагораю, папа, – твердо сказала она. Он искренне удивился:
– Но разве тебе не хочется побыть с отцом и матерью? Ханна и Лиони быстренько допили свой кофе и начали подниматься, не желая смущать Эмму своим присутствием во время ее перепалки с отцом. Но Эмма нуждалась в их поддержке.
– Папа, – спокойно сказала она с непривычной стальной ноткой в голосе, – конечно, мне нравится быть с тобой и мамой, но мы же не срослись бедрами. Я хочу позагорать и не хочу играть в карты. Так что желаю вам получить удовольствие.
Эмма встала и поцеловала отца в щеку, стараясь смягчить резкость своего отказа. Это сработало – отец промолчал, что было на него не похоже. «Наверное, он просто обалдел от неожиданности», – догадалась Ханна. Если бы она была психологом, то написала бы огромную статью о Джимми О'Брайене. Она наблюдала на ним пять дней и пришла к выводу, что он ужасный человек с сильно завышенной самооценкой.
В среду он оскорбил прелестную молодую исполнительницу танца живота, которая приехала на пароход со своим оркестром. Он заявил, что ей стоило бы что-нибудь на себя надеть, а не мотаться по залу, тряся вываливающимися телесами, как обычная потаскушка. Только вмешательство Флоры предотвратило международный скандал, потому что у руководителя оркестра был такой вид, будто он собрался разбить свою электрогитару о голову Джимми.
– Не надо грубостей, – сказала Флора и увела чету О'Брайенов в дальний угол бара, где ей в течение десяти минут пришлось слушать лекцию на тему: «Позор, что эти люди в свое время не приняли католичество». Эмма сидела красная до корней волос и боялась поднять глаза на танцовщицу.
«Такому человеку, как Эмма, никогда не удастся противостоять отцу», – поняла Ханна, отпивая еще глоток коктейля. Мамаша же ее просто странная. То болтает без умолку, то умолкает и сидит, уставившись в пространство с отсутствующим выражением лица.