— Боже правый! Не-ет, — опешив, пролепетала Хелли.
С коротким смешком Джейк откинулся назад:
— Да. Она сказала, что скорее умрет, чем будет жить с человеком, который стал не только предателем, но и патетическим калекой.
Он все еще видел Сирену, какой она была в тот день: нечесаной, похожей на злобного духа. Она стояла на верху лестницы и изливала свою злость странным, певучим голосом. Жестокие слова сильно ранили его, язвя до тех пор, пока он весь не превратился в одну кровоточащую рану. Но он помнит ее слезы, когда она упала на колени и запричитала: «Почему ты не умер? Боже! Почему ты не умер?» Это был смертельный удар. Ведь каждая слезинка Сирена была неопровержимым свидетельством ее неистребимой ненависти к мужу. И именно тогда он рыдал, оплакивая смерть своих несбывшихся чаяний.
— Мистер Парриш… — прошептала Хелли, и слова ее утонули в гнетущей тишине. Она увидела, что лицо Джейка превратилось в маску разрывающей сердце агонии. Встретившись с ним глазами, она прочла в их бездонной глубине всепоглощающую печаль. Печаль, которую он изо всех сил старался заглушить, но от которой так и не мог убежать.
Хелли отчаянно искала слова утешения, которые могли бы развеять это выражение безнадежности в его взгляде. Но ничто не приходило на ум, все было затоплено потоком неосознанных эмоций.
Как ей хотелось обнять Джейка, прижать его лицо к своей груди и ласково укачивать, напевая столь нужные ему слова утешения! А когда боль наконец утихнет, он найдет покой в ее объятиях.
Разумеется, Хелли не сделала ничего похожего, а просто тяжело сглотнула и с трудом пробормотала что-то невнятное, чего никто не мог разобрать.
— Она выпила столько опия, что этого хватило бы, чтобы убить мужчину вдвое больше ее. До сих пор не знаю, откуда она его доставала. Я запер ее в комнате, надеялся, что она избавится от этой привычки. Боже! Каким же я был дураком! Я надеялся, что, если она отвыкнет от наркотика, все уладится. Я думал…
Внезапно Джейк замолчал и закрыл лицо руками. Хелли протянула руку и после недолгого колебания погладила его шелковистые волосы. Джейк вздрогнул, но затем размяк от ее прикосновений.
Не поднимая головы, он медленно продолжал:
— Три дня она лежала неподвижно, почти не дыша. Несколько раз сердцебиение становилось столь слабым, что мы думали, она умерла. Она была такой холодной… такой холодной.
— Чудо, что она вообще выжила, мистер Парриш, — прошептала Хелли, отрывая руку от головы Джейка.
Он цинично посмотрел ей в глаза:
— Если вы так представляете себе чудо, какой же чудовищной, по-вашему, должна быть трагедия.