Через мгновение Энни уже пожалела о своем высказывании, на Ангуса ее слова подействовали как пощечина. Он весь как-то сразу обмяк, руки его бессильно повисли.
— Ну вот, — проворчал он, — опять начинается…
— Вопрос слишком важный, Ангус, чтобы обходить его молчанием.
Ангус зашевелился, подаваясь вперед, и Энни поспешила слезть с его колен. Подойдя к камину, Ангус взял лучину и зажег от нее пару свечей на столе. В их ярко-желтом свете Энни отчетливо увидела, как осунулось лицо мужа, как тревожно заострились его черты. Рот поджался в строгую, волевую линию, губы, казалось, пропали, подбородок стал каким-то квадратным. Волосы все еще были в беспорядке после бурной ночи, но сейчас этот беспорядок придавал Ангусу вид не страстного любовника, а, напротив, мрачного и властного самодура.
— Я хотел узнать, — начал он, — но подумал было… впрочем, не важно, что я подумал. Короче, Ферчар спрашивал тебя, не надумал ли я наконец присоединиться к его принцу?
— Он очень на это надеется, — подтвердила Энни.
— Присоединиться к армии, обреченной на поражение? По-моему, это бессмысленно, вряд ли я со всеми своими людьми смогу оказать им хоть какую-то серьезную помощь…
— Предложи ты ее раньше, они, может быть, теперь не были бы обречены на поражение!
— Ты уверена, — прищурился он, — что сотня-другая человек способна здесь что-то изменить?
— Сотня-другая, может быть, и нет. Но там сотня, здесь сотня — Макинтоши, Маклауды, Макдональды… — глядишь, уже и не сотни, а тысячи!
Яростно швырнув лучину в камин, Ангус подошел к окну и, отдернув тяжелую гардину, долго, пристально вглядывался в даль, хотя за стеклом по-прежнему стояла кромешная тьма. Наконец он повернулся к жене.
— Может быть, — холодно произнес он, — ты и права. Но пока я что-то не слышал аргументов, способных убедить меня в твоей правоте!
Энни стояла молча, и лишь пальцы ее босых ног выбивали дробь по холодному полу.
— Ты думаешь, — продолжал Ангус, повышая голос, — для меня было так просто принять решение? Ты думаешь, мне безразлично, что твой Ферчар или Макгиливрей плюют мне в спину, называя предателем?
— Тогда в чем же дело?
— Ты, наверное, думаешь, — голос Ангуса срывался в крик, — что все так просто — собрать вождей в одной комнате и решить вопрос всеобщим голосованием? Ты удивляешь меня, Энни! Выросла среди горцев и до сих пор не имеешь ясного представления о том, что это за люди! Да у горца семь пятниц на неделе! Два горца никогда не договорятся друг с другом даже по самому незначительному вопросу! А собери вместе сто горцев и заставь прийти к единому решению — они друг от друга мокрого места не оставят! Захлебнувшись от ярости, Ангус умолк.