Ангус чувствовал, что Энни наблюдает за ним в ожидании его ответа, и ему потребовалась еще минута, чтобы как-то взять себя в руки.
— Что я собираюсь делать? — повторил он. — А что мне, по-твоему, остается, кроме как ехать домой и заняться приготовлениями к отъезду в Эдинбург?
— Понятно, — проговорила она.
— Сомневаюсь, что тебе это в самом деле понятно, — фыркнул он. — Я, например, просто не вижу другого выхода. Я офицер его величества и, если не буду подчиняться приказам, просто окажусь там, где сейчас твой Ферчар и такие, как он, то есть буду вынужден скрываться где-нибудь в пещере от всего света.
— У тебя есть выбор.
— Какой?
— Лишь бросить клич, и тысяча достойных людей пойдет за тобой и за принцем. Я бы, кстати, делила с тобой все тяготы военной жизни, стоит тебе только попросить.
— В самом деле? — Ангус подошел к жене и обхватил ее лицо ладонями. — А если я попрошу тебя поехать со мной сейчас? Я имею в виду во Францию?
Глаза Энни удивленно округлились.
— Во Францию?
— У меня есть друзья в Париже. Мы можем остаться там, переждать, пока все уляжется… Это, думаю, займет месяц, от силы два…
Загоревшийся было в глазах Энни огонек надежды тут же погас. На лице ее было написано такое глубокое отчаяние, что Ангус даже пожалел, что его жена не такая пустоголовая красотка, как, скажем, Адриенна де Буль.
— Здесь моя родина, — потупившись, произнесла Энни. — Для тебя это слово, может быть, и пустой звук, для меня же оно — все. — Энни помолчала. — Поезжай, Ангус, поезжай, — отрешенно добавила она, — а я останусь. Все равно ничто уже, кажется, не может разрушить стену, которую ты сам воздвиг между нами…
Слова Энни ранили Ангуса в самое сердце. Бог свидетель, ему так хотелось сказать, что он отдал бы все, чтобы унять ее боль… Но Энни вряд ли стала бы его слушать. Ангус молчал, уставившись на поджатые губы Энни. Ему вдруг вспомнилось, как всего несколько дней назад эти губы ласкали его и требовали ответных ласк…
Может ли он сейчас просто развернуться и выйти из комнаты? Да если он это сделает, Энни будет презирать его всю оставшуюся жизнь! Ему придется забыть ее навсегда! Сможет ли он это сделать? Ангус знал, что нет, что образ Энни вечно будет стоять перед его глазами…
Руки Ангуса, словно плети, безжизненно повисли.
— Прости меня, — пробормотал он наконец. — Прости за все — и прости за вторжение. Я больше не буду нарушать твой покой.
— Ангус!..
— Все уже решено, — резко произнес он. — Знаешь, даже хорошо, что ты останешься здесь. За стены Драммур-Хауса не проникают ни снаряды, ни шум сражений. Здесь, с моей матерью, ты, пожалуй, будешь чувствовать себя спокойнее, чем где бы то ни было. И… если увидишься с Мак-гиливреем, постарайся убедить его какое-то время держаться подальше от Данмагласса. Я отдаю себе отчет, что в данный момент он вряд ли склонен следовать моим советам, но Уор-шем настроен очень агрессивно, лучше Джону не дразнить его.