— Сегодня был тяжелый день, я устала… — отрешенно произнесла она. — Мы все-таки совершили нелегкий переход!
— Завтра нам предстоит такой же. Дело хозяйское, но советую отдохнуть, а не думать о вещах, на которые все равно нет ответа.
— Откуда ты знаешь, о чем я думаю? — насторожилась она.
— Да у тебя все на лице написано! — усмехнулся он. — Ты думаешь о муже. Впрочем, оно и естественно — о чем еще может думать женщина, разлученная с мужем войной? Не ты одна, крошка, не ты первая, не ты последняя…
— Да не думаю я о нем! — фыркнула Энни. — Ангус сделал свой выбор, я сделала свой. Каждому из нас приходится мириться с выбором другого. Если честно, я вообще ни о чем не думаю, я просто греюсь у огня…
— Что ж, погреться всегда неплохо! — улыбнулся Джон, с наслаждением потирая замерзшие ладони.
Энни невольно покосилась на его руки — большие, сильные, с длинными пальцами. Руки Ангуса были меньше, изящнее, и ласкали эти руки ее всегда нежно, умело, изысканно. Джон, будь он ее любовником, вряд ли касался бы ее тела так трепетно. В нежных изысканных ласках есть своя прелесть, но иногда ведь хочется пусть грубоватого, но более страстного и решительного напора… Энни мотнула головой, словно отгоняя наваждение. Нет, Джон прав — и впрямь не мешало бы отдохнуть, а то лезет в голову бог знает что…
— Ты прав, — решительно произнесла она, — я, пожалуй, пойду спать.
Энни поднялась со стула, точнее, хотела подняться, но почувствовала, что ноги, словно деревянные, не держат ее. Энни, пожалуй, рухнула бы на пол, если бы Джон мгновенно не подхватил ее.
— Что с тобой? — спросил он.
— Ноги не идут — так устала.
— Почему ты не пользуешься той мазью, которую я тебе дал? — поинтересовался он.
— Она так мерзко воняет! — поморщилась Энни.
— Раздевайся! — неожиданно решительно произнес Джон. Энни уставилась на него во все глаза:
— Ты в своем уме?
— Это не то, о чем ты подумала, крошка! — усмехнулся Джон. — Я просто предлагаю натереть тебе ноги этой мазью.
— Спасибо, я и сама справлюсь.
— У меня это получится лучше. Иди сними штаны и ложись. Если уж так стесняешься, прикрой, что надо, простыней.
Энни лихорадочно огляделась вокруг, но, слава Богу, никто не обращал на них внимания. Большинство вообще уже спали. Поддерживаемая Джоном, Энни добралась до кровати. Пока она не без труда стягивала штаны, Джон не смотрел на нее — он в это время доставал бутыль с целебной мазью из своей дорожной сумки. Когда он подошел к Энни, она уже лежала на кровати лицом вниз. От рук Джона резко пахло мазью. Впрочем, теперь это уже не казалось Энни таким противным…