Грейди застыл на месте, потом повернулся к Грифу и упрямо произнес:
– Распорядись об этом сам, ради Бога, а я займусь другими делами. – Он решительно кивнул, подчеркивая свой протест. – Это же явная глупость. Ты только посмотри на растения.
Гриф пожал плечами и снова взглянул на корабль, где матросы упорно продолжали перетаскивать растения, а затем, так и не найдя подходящего объяснения необычному поведению Грейди, решительно зашагал по дощатому настилу.
– Эй! – окликнул он матроса, взойдя на палубу. – Оставь это и отправляйся на пристань, принеси багаж.
Однако матрос даже не оглянулся. Гриф тихо выругался, проклиная себя за врожденную неспособность подчинять людей.
Да, он был капитаном, но капитаном команды из десяти человек, и при этом на его корабле царили весьма демократичные порядки; теперь же многочисленная команда пугала Грифа. Однажды у него случайно вырвалось слово «пожалуйста» при отдаче приказа, и в ответ он увидел такой подозрительный взгляд, что смущенно добавил «сэр», после чего осознал всю смехотворность своего поступка: капитаны не обращаются к стюарду, называя его «сэр».
Гриф почувствовал невольную злость при воспоминании об этом унижении и снова резко крикнул матросу:
– Эй, ты!
Не услышав ответа, он быстро пересек палубу и, грубо схватив матроса за плечо, повернул его лицом к себе.
В тот же момент ему пришлось пожалеть о содеянном.
Матрос оказался женщиной.
Казалось, время остановилось и мгновение, в которое Гриф сделал это открытие, растянулось до бесконечности, давая ему возможность мысленно отмстить сразу тысячу мельчайших деталей. Она была довольно высокой, но не выше, чем он, с темными волосами и кожей цвета слоновой кости. Цвет ее глаз был слишком сложным, чтобы его можно было точно определить.
Гриф почувствовал, что краснеет. Он опустил руку, и отдельные отмеченные им детали соединились в одно целое. Женщина оказалась необычайно красивой даже в мешковатой намокшей одежде.
Сердце Грифа сжалось, спасительное красноречие оставило его, и он сумел только промычать:
– М-м...
Темные брови изогнулись, выражая одновременно обиду изумление. У Грифа внезапно возникло подозрение относительно ужасных перспектив, которое вскоре переросло в твердую уверенность.
– Леди Коллир?
Она кивнула с улыбкой, которая проникла в его душу подобно тому, как солнечный луч проникает в чистую воду. Гриф тоже улыбнулся и тут же почувствовал невольное замешательство.
– А вы кто?
На какое-то мгновение Гриф забыл имя, которым пользовался в данное время, однако его выручила выработанная годами привычка: он сосредоточился на точке вблизи ее правого уха, которая в меньшей степени завораживала его, в отличие от глаз цвета морской волны, и заставил себя медленно произнести: