Зато Любе со своего возвышения прекрасно было видно, как на бледном, желтоватом лице ученицы сразу же появилось что-то наподобие румянца. Еще бы, кто бы отказался посидеть в обнимку с преподавателем?
«Кажется, я его уже ревную, – удивилась про себя Люба. – Но ведь они совсем не подходят друг другу, а мы были бы прекрасной парой».
Павлуша вдруг вскинул голову, сощурился и сосредоточенно уставился на ее коленку.
Люба почувствовала, что начинает медленно заливаться краской.
Но тут, к счастью, прозвенел звонок. Люба без промедления метнулась за ширму, начала торопливо одеваться.
«Первый и последний раз… первый и последний раз…» – зачем-то повторяла она про себя.
– Непременно приходите завтра, вы обладаете достаточным, поистине крестьянским терпением, – еще больше подлил масла в огонь гадкий старичок, расплачиваясь с Любой и при этом галантно раскланиваясь. – Многие ребята не успели закончить рисунок.
«Пусть выбросят теперь свои каракули в помойку, – сердито подумала Люба, выбегая на улицу. – Первый и последний раз, хватит…»
Она села на скамейку и долго не могла отдышаться, как будто камни таскала или в одиночку грядку на палящем солнце вскопала.
Мимо пробегали студенты и студентки, о чем-то между собой разговаривая, смеясь и теперь не обращая на натурщицу никакого внимания. Как муравьи, они тащили с собой огромные папки с рисунками и какие-то трубки, похожие на палки, как будто на самом деле на время покидали свой муравейник.
Люба вздохнула: а ее-то сюда каким ветром занесло?
Наконец-то в дверях появился Павлуша, но сейчас он снова был не один. Смешной, прыгающей походкой рядом с ним шла Полина, что-то на ходу рассказывала и рисовала в воздухе какие-то фигуры.
Увлеченные разговором, они быстро прошли мимо скамейки, где в одиночестве сидела Люба, и даже ее не заметили. Полина в узких джинсах, кроссовках и модной мальчишеской кепке даже подпрыгивала на ходу от счастья.
Люба проводила их долгим, изучающим взглядом: воркуют, голубки. Может быть, в этот момент Полина рассказывала своему учителю, как его протеже вчера перед всеми прыгала, будто в общественной бане?
На перекрестке парочка остановилась и лишь одно мгновение постояла вместе, прежде чем разойтись в разные стороны.
Люба мигом вскочила и побежала догонять художника.
– А… это ты… – оглянулся Павлуша, и на лице его не отразилось ни капли удивления или радости. – Ну как, трудно было?
– Очень, – запыхавшись, выдохнула Люба. – Но я делала это первый и последний раз. Ни за что больше не пойду. Это не для меня.
А я сразу сказал, что тебе это не подходит, – спокойно сказал Павлуша. – Ты сама захотела попробовать. Какое-то время они шли молча. Павлуша явно не знал, о чем говорить. Похоже, он сильно устал во время занятий, где ему и так приходилось много говорить и объяснять.