Японцы с высоты вели прицельный огонь, можно даже сказать косили траву. Нельзя голову поднять. Командиры дали команду на отступление. Штаб решил собрать небольшой отряд, чтобы зайти с тылу к объекту, нам нужно пройти 1,5 километра, а потом еще 2,5 километра проползти на брюхе Мы с трудом преодолели это расстояние, самое сложное было впереди. Меня оставили прикрывать тыл группы, поэтому я как таковой не участвовал в сражении. Я слышал резню, крик японцев, при взятии всех 3-х огневых точек не прозвучало ни одного выстрела. В лагерь нас вернулось 8 человек. Мы прошли через высоту. 124-й полк остался позади, чтобы дождаться подкрепления, а наш 5-й и 99-й полки двинулись дальше, на Мудазян.
Подходя к Мудазяну, наши полки увидели зрелище, которое нельзя описывать без скрипа в душе. Говорят, здесь, под Мудазяном, по ошибочной наводке на 300-ю дивизию налетела наша авиация, состоящая из тяжелых бомбардировщиков ИЛ-4Т, у них были по две 500 килограммовых и по две 100 килограммовых бомбы. Настоящий ужас. Наших погибших солдат было больше, чем японских. Так как японцы отступили за город после бомбежки, в город мы вошли практически без боя. Он был в развалинах. Не было нормального укрытия, мы разбили палаточный лагерь. Как назло ночью пошел дождь, было не очень приятно. На утро меня разбудил Иван Бродников, если бы он не разбудил меня, я бы захлебнулся дождевой водой. Ливень сильный, поэтому, когда я встал, воды было примерно сантиметров 20. Я заметил, много солдат скопилось у штаба. Наш командир Иванюта сказал нам, что ночью самураи убили кого-то. Я и Бродников пошли узнать, что случилось. Мы подошли к палатке. То, что я там увидел – переходило все границы. В штабе было 8 человек: генерал, полковник, 2 писаря, лейтенант и 3 адъютанта. У них у всех были отрезаны головы и вспороты животы, палатка вся залита кровью, а с наружной стороны были написаны какие-то японские каракули. Я выбежал из штаба и не смог сдержаться – меня вырвало.
После ужасного Мудазяна следующей отправной точкой был Харбин. Путь лежал через высокие горы, в которых был длинный туннель. Когда наша дивизия приблизилась к этому тоннелю, нас догнал пополненный 124 полк. Поезда с основными силами, неизвестно когда было ждать, 124 полк решил пройти его своими силами. Но они не учли, что пыль в тоннеле поднялась вверх, дышать невозможно, а тоннель метров 800. 124 полк ринулся как в бой. Через 10 минут солдаты 5-й и 99-го полков, взяв друг друга за руки, начали вытаскивать их оттуда, вытащили не всех, потому что многие бежали в надежде добежать до конца тоннеля и из-за этого были недоступны, да и тех, кого вытащили, 75 % были уже мертвы. Ночью пропал младший лейтенант, на утро его нашли в лесу. Говорили – когда он вышел по нужде, на него напали самураи, выкололи ему глаза, отрезали уши, язык, вырвали ноздри. На следующее утро прибыл поезд. Когда мы загрузились, мы думали только о тех, кто остался в тоннеле. Когда мы ехали через тоннель, поезд слегка шатался и немного подпрыгивал, мы ехали по телам наших солдат 124 полка. Возле Харбина поезд разгрузили, мы взяли город в осаду. Через четыре часа после взятия города в осаду высажен десант 120 дивизии, прямо в город. Нам объявили о капитуляции Японии, это всех обрадовало, но японцам оказалось все равно, у них была одна конечная цель – смерть в бою. В Харбине горожане встретили нас радушно. После этого еще два года я прослужил в Харбине вместе со своей дивизией, наводя порядки в городе и близ лежащих районах. А затем нашу дивизию заменили и отправили домой, потом расформировали. Когда 300-я возвращалась домой в спецпоезде, на бугре вагоны расцепились и покатились в разные стороны, а затем сошли с рельсов, всех, кто остался в живых, подобрали следующим составом. Короткая, но жестокая война.