Но ультракоротковолновая радиостанция молчала.
Весь предыдущий день состоял лишь из неудач и обломов. С самого утра она носилась по коридорам одного из министерств, согласовывая и утверждая интервью с важным хреном, который запретил публикацию и пригрозил подать в суд на газету, если заранее не увидит готового текста. Вся эта беготня не имела результата, самому главному идиоту в этом кефирном заведении что-то не понравилось в статье, он сказал, что сам все исправит, перепишет и уточнит цифры. А на следующей неделе пришлет статью с курьером.
После обеда, когда Панова, вконец измотанная чиновничьей тупостью и крючкотворством, вернулась в рабочий кабинет, ее вызвал шеф-редактор Павел Ларионов, который должен вести завтрашний номер газеты. Все материалы на загонные полосы уже готовы, макет сверстан, но Ларионов, уставившись на экран компьютерного монитора, выразительно морщился, будто он только что проглотил несвежую котлету и теперь испытывал мучительные позывы тошноты.
– Это полосу ваш отдел делит с отделом культуры, – он любезно предложил Пановой стул, но на том все любезности кончились.
– Газета выйдет в воскресенье, – сказал Павел. – И люди ждут материалов, которые можно по-чи-тать. А у нас тут… Даже слова не подберу. Полная хренотень. Взгляду не за что зацепиться. От культуры две заметки о театральных премьерах плюс кинокритика, столбец о книжных новинках. От вас репортажи об открытии шикарного кабака, куда якобы съедется вся наша артистическая шобла во главе с этой безголосой сволочью… Ну, толстозадой. Еще репортаж о благотворительном аукционе для светских персонажей. Плюс фотографии, на которых те же самые морды, которые каждый день по телеку показывают. Эти хари и так всем осточертели. И теперь я хочу спросить: ну и что?
– Ну и что? – повторила Панова, понимая, куда клонит шеф-редактор. Она тосковала.
Полосы действительно бедные, читать особенно нечего. Значит, вместо ресторанного обозрения придется ставить что-то другое, но приличных репортажей в отделе нет. Корреспонденты догуливают отпуска, а светская жизнь в начале сентября еще не началась, тут полный штиль.
– Такие или почти такие полосы выходят у нас каждое воскресенье. В чем суть претензий?
– В том суть, что читать нечего. Несколько кудрявых заметок об одном и том же. Кого колышет этот долбаный кабак или аукцион? Такой газетой брезгливый человек даже задницу вытирать не станет. Не то что читать эту галиматью. Заметку об аукционе я снимаю. В ней двести восемьдесят срок. Мне нужен гвоздевой материал такого же объема, который будет держать две эти полосы. Редактор отдела культуры Дима Сысоев в отпуске. Поэтому с тебя материал. Сдашь его сегодня, а завтра, в субботу, можешь на работу не приходить. Без тебя справлюсь.