– Убийцу мы, если уж взялись, все равно достанем, – пообещал Девяткин. – Но любая помощь, самая скромная, в таком деле неоценима.
– Помилуйте, Леня – и вдруг соучастник убийства какой-то старушки, – Олейник, помрачнев, покачал головой. – Кто угодно, только не он. Из корыстных побуждений он не станет…
– Корысть – это не только деньги, – улыбнулся Девяткин. – Возможно, он хотел завоевать сердце молодой привлекательной женщины. Или уже завоевал. Это ведь тоже своего рода корысть.
– Леня – человек старой закваски. Порядочный и честный. Он не бабник и не потаскун. Он прекрасный семьянин.
– Возможно. Только с женой он состоит в разводе. В «Крыльях» не делают тайны из личной жизни Зубова. Он вам что-нибудь рассказывал о Елене Пановой? Может, просто словом обмолвился?
– Никогда.
– Так долго знакомы и совсем не говорили о женщинах?
– О женщинах – да. О Пановой – нет.
Олейник бросил взгляд на адвоката, хотел что-то добавить, но решил воздержаться.
– При каких обстоятельствах вы познакомились?
– Я пришел в авиашколу. Хотел освоить легкий самолет. Леня появился там незадолго до меня. Он как раз ушел из большой авиации.
– Вы знали, что у Зубова при невыясненных обстоятельствах погибла дочь?
– Слышал краем уха, – кивнул Олейник. – Но в душу к нему не лез.
– Сколько у вас общих полетов?
– Примерно четыре учебно-тренировочных полета в месяц. Не помню точно, но можно посмотреть записи.
– Когда вы летали последний раз?
– Месяц назад. Нет, две недели.
– Вы приобрели собственный самолет. С какой целью?
Олейник отвечал без запинки, механически. Словно заранее узнал все вопросы и успел основательно подготовиться:
– В школе учат летать на ЯК-18 или Як-52. По-моему, не самые удобные машины. Аэродинамика хорошая, но вот все остальное… И аренда стоит денег, курсант всегда зависит от чужих посторонних людей. На полеты надо очередь занимать. Это все равно что ездить на арендованной машине, когда можешь купить свою. Предвижу ваш следующий вопрос, поэтому отвечу сразу: это не слишком дорогое удовольствие. Тобаго – машина неновая. Так что, на этой сделке я не разорился.
– Случалось ли вместе с Зубовым летать ночью?
– Это запрещено, – покачал головой Олейник. – Курсантам запрещено. Инструкторы летают ночами. Ну, чтобы не забыть того, чему научились в большой авиации. Так сказать, для поддержания формы.
Олейник смотрел на посетителя чистыми голубыми глазами и доброжелательно улыбался. Справки об этом человеке помог навести один отставной полкан милиции, поддерживающий связь с бывшими коллегами по сыскному цеху. Девяткин только с виду бравый мент, весь такой честный и правильный, что аж блевать тянет, глядя на него. На самом деле темных пятен в его биографии хватает. Начинал ментовскую карьеру в одном из московский УВД обычным оперативником, учился в Высшей школе милиции. Кто-то из приятелей или собутыльников устроил ему перевод в Главное управление внутренних дел. Наверное, Девяткин не слишком утруждал себе умственной трудом, фирменный стиль его работы – во время знакомства с человеком заехать ему в морду, а уж потом спросить имя и отчество.