Габриель подняла кочергу и в ярости принялась ворошить угли в камине.
– Джейсон, прошу тебя, оставь меня в покое и дай мне разобраться во всем самой.
– Меньше всего мне хочется оставлять тебя в покое, моя прелесть. Пока мы остаемся мужем и женой, наши отношения не изменятся.
– Я вовсе не это имела в виду!
Габриель горестно опустилась в кресло-качалку. Теперь, когда они оба знали, что Бо жив, их жизнь круто переменилась. Собрав всю свою отвагу, она подняла глаза на мужа.
– Я не сказала тебе правду тогда, в церкви, только потому, что глазам своим не поверила. Очнувшись в кабинете преподобного Мэрдока, я решила, что мое воображение сыграло со мной злую шутку и я видела вовсе не Бо, а кого-то, на него похожего. Я никогда не держала от тебя никаких секретов и не собираюсь делать этого и впредь, – объяснила она, понимая, однако, что ее любовь, в которой она так и не решалась ему признаться, была самым большим из всех возможных секретов.
Джейсон между тем заново развел огонь в камине.
– Понимаю, – пробормотал он наконец, и Габриель совершенно вышла из себя:
– Вы оба злитесь на меня, но я в этой беде не виновата! – Джейсон медленно выпрямился и взглянул на нее в упор.
– Уж не наш ли брак ты считаешь бедой? – спросил он сквозь зубы.
– Нет! – воскликнула Габриель решительно. Ей явно было не по себе, поскольку последняя ее надежда на счастье с Джейсоном рухнула.
– Я не сомневаюсь, что Бо обещал вернуться, чтобы увидеться с тобой. Я этого не допущу, Габриель. И видеть его рядом с тобой не желаю. Из того, что мне удалось услышать, следует, что у него нет никаких оправданий, почему за все это время он так и не написал ни тебе, ни своим родителям. По его словам, он был слишком занят, но вот чем именно, понять не могу – ведь вопреки своим же обещаниям он так и не обзавелся домом. По-моему, Бо всего лишь подросток – конечно, высокий и хорошо сложенный, но в то же время до крайности эгоистичный, раз у него хватило глупости потерять тебя.
«И я сам чуть было не повторил ту же ошибку», – вдруг подумалось ему.
«В том-то все дело, что Бо меня не потерял», – посетовала про себя Габриель. В течение всех долгих, мучительных месяцев, пока она его оплакивала, он был жив и здоров, однако до такой степени поглощен собой, что даже не вспомнил о ее существовании. За ее преданность он отплатил ей черствостью, и она не могла так просто смириться с этим.
– Я даже не желаю его видеть. Тебе нет необходимости запрещать мне встречаться с ним, я готова сделать это по собственной воле.
Голос ее понизился до шепота, однако Джейсон по-прежнему выглядел хмурым. Ясно, что Габриель просто сердилась на Бо за пренебрежение к ее собственным чувствам и отказывалась видеть его вовсе не потому, что стала теперь замужней женщиной. Извинившись, Джейсон направился к двери.