— Ладно, не мучайся. Я никогда ничего не повторяю. Я вообще не люблю повторять. Ни-че-го. Ты понял? Я просто хочу сделать тебе одно предложение. Достаточно заманчивое, на мой взгляд. Консультировать в клинике Иржи. Работать с женщинами, перенесшими операцию.
— Но я в Москве.
— Ничего страшного. Перелет за счет клиники.
— А язык?
— Не делай вид, будто не знаешь чешского. Ты учился в Праге по студенческому обмену. Если я не ошибаюсь, это был шестьдесят восьмой год?
Андрей внимательно посмотрел на Ирму.
— Ты хорошо подготовилась.
— Да. — Она скромно опустила глаза. — Очень.
Он знал чешский. Он был в Праге в шестьдесят восьмом.
Это было так давно. Он снова увидел отвратительную серьгу и мочку собственного уха в руке. Как было больно! Невыносимо больно. От вида собственной живой оторванной плоти его чуть не вырвало. Конечно, тогда тошнота была от другого. Ухо ему зашили. Он не видел хирурга… Он был под кайфом…
А если… Невероятно. Не может быть…
— Что ж, можно заняться твоими женщинами. Они все с онкологией?
— Нет, не все. Кое у кого доброкачественная опухоль. Но и для них операция не меньшая травма. После операции они, по сути, кастраты, а это очень тяжело для психики. Особенно для молодых женщин, — объяснила Ирма. — Мы с Иржи хотим, чтобы ты помог им поверить, что жизнь не кончена, они могут жить не хуже других. Полноценно.
Она пристально посмотрела на него, ее глаза снова стали бездонными и холодными.
— Может быть, ты хочешь спросить, что значит, с моей точки зрения, полноценно? Хочешь?
— А ты думаешь, мы подразумеваем под этим понятием не одно и то же?
Она покачала головой:
— Боюсь, что да. Видите ли, господин психолог, каждый человек знает абстрактно, что он умрет. Но знает об этом, можно сказать, в компании со всеми другими. И потому эта мысль кажется обыденной, она его не мучает. Он живет себе и живет, растягивая желания во времени. А женщинам, которые совершенно точно знают, что скоро умрут, нет времени растягивать. Им надо успеть сделать все, что задумали.
— А ты считаешь, всякий человек что-то себе намечает в жизни?
— У кого есть мозги — да. Я пекусь именно о таких, потому что, как ни странно, в клинику Иржи попадают женщины с мозгами. Я бы сказала, рак избирателен. Каждая из наших пациенток что-то не успела доделать, а чтобы успеть — ей надо как следует отойти от операции и остаток дней провести без боли и страха. Вот почему я хочу отправлять их на реабилитацию на море.
— Ирма, я поражен…
— Не стоит. Ты не наивный человек, а я не идеалист. Я умею считать деньги. Если я на это иду — а это моя идея, не Иржи, он просто меня поддерживает, — значит, вижу смысл. Ты ведь понимаешь — не бывает следствия без причины…