— Так ты вот это называешь «кукольным домиком»? — Таня оторопела. Потом она подняла глаза от домика Ирмы на фотографии и посмотрела на Ольгу. — Ну, ты даешь… — Она вскинула светлые брови. — Ты вот такое хочешь построить? Да как тебе в голову пришло? Сейчас это стоит дикие миллионы. А вообще, конечно, хороший. — Таня покачала головой, понемногу приходя в себя. — Слушай, только не говори мне, что ты заработала камерой. Для такого дома карточки надо было продавать пудами и не у нас.
— Кстати, а чем занимается твой благоверный? — вдруг спросила Ольга.
— Мой благоверный, хорошо тебе известный, все еще преподает, и у него своя крошечная фирмочка. — Таня усмехнулась. — Собирается ломать старые пятиэтажки на севере Москвы. Думает, что такой сладкий кусочек ему обломится. Но, боюсь, Саша рано радуется. Там гуляют хорошие бюджетные деньги, и вряд ли ему они перепадут. Кроме него, в этой сфере полно страждущих. Поэтому дома наверняка сломают другие. — Она махнула рукой. — Слушай, Геро, скажи мне, мы пришли сюда, в бар, и сидим над джином-тоником для чего?
— Пообщаться. Встретиться. Хочется наладить отношения с приятными людьми из прошлого. Понимаешь, нас как-то всех раскидало, а мне хочется, чтобы люди, которые нравились и с кем мне было тепло, продолжали бы меня согревать и сейчас. Душой.
— Ага, а сама ты по-прежнему греть никого не хочешь?
— Нет, почему, ты же помнишь…
— Я, конечно, помню. А кстати, где сейчас Павлик?
— Павлик в порядке. Он почти взрослый мужик. Мы как-то ходили по делам, так меня принимали в лучшем случае за его сестру. Благородные люди. А остальные думали — баба подцепила мальчишку. Он выглядит на все двадцать.
— Ну да, а ты на тридцать три.
— О, спасибо, осадила. А то я думала — на двадцать восемь.
— Не надейся. Это нам всем кажется. Посмотришься в зеркало без свидетелей и кажешься себе юной. А на фоне человечества до старой карги — рукой подать.
— Что мне в тебе всегда нравилось, так это откровенность. Никогда никому не замазывала глаза. Я помню, когда ты работала в востоковедческой библиотеке. — Ольга фыркнула. — Все великие ученые мужи привязывались к тебе — хотели, чтобы ты нашла книгу, откуда они могут списать, но чтобы больше никому этой книги ты не давала. А ты всех посылала.
— Да, посылала. Я была молодая и глупая.
— А сейчас что бы сделала на месте той Тани?
— Я бы уже не посылала, и, как теперь понимаю, мне жилось бы немножко легче. — Она скривила губы. — На нынешнее место я ушла, когда оно было очень завидное. Но все рухнуло, как везде, и мне теперь придется досиживать до пенсии под этими обломками. Кому нужна старая баба?