– Молодец. Я всегда знал, что ты смелая.
– Хочешь, приходи на съемочную площадку? Посмотришь на меня в гриме уличной девки.
– Можно будет только посмотреть? Или все остальное, что делают с уличными девками, тоже? – интимно понизил, он голос.
– Там разберемся.
Она рассказывала что-то еще. Арсений постепенно расслабился. Карина в основном говорила о своей работе. О том, какие смешные накладки иногда случаются в кино.
– В съемках сериала, ну, на премьере которого мы были, участвовала одна актриса. Из сильно пьющих. До середины фильма она как-то додержалась, а потом сорвалась. Представляешь, сценаристу пришлось срочно все переписывать. Но получилось даже лучше.
– Ее героиню убили? Я читал, что так делают.
– Нет, ее героиня по сценарию тоже спилась. Ее даже не гримировали. В итоге получилась самая яркая роль. Ей, наверное, премию дадут какую-нибудь. Просто за то, что пила не просыхая. А еще одну актрису, совсем молоденькую, арестовали. Ее пришлось заменить.
– За что арестовали?
– Наркотики. Курила кокаин прямо в туалете «Мосфильма». Совсем обнаглела.
– Разве кокаин курят?
– И курят тоже. Ты, я надеюсь, не употребляешь?
– Конечно, нет, – бодро соврал Арсений. Что там говорить, кокаин, как джинсы «Левис», никогда не выходит из моды. Наркотик избранных, один грамм стоит не меньше ста долларов.
– Вот и умница. Ты умный мальчик. – Она протянула руку и взъерошила ему волосы. От ее ладони пахло детским кремом.
Арсений смотрел на нее и думал – красивая. Влюблена, чего уж там. Сразу видно, как кошка, влюблена. Или путает настоящую привязанность с просто хорошим сексом. Все женщины путают любовь и качественный секс.
Обычно он сразу же терял интерес к тем женщинам, которые в него влюблялись. Почему это происходило? Черствым, что ли, он стал? Кто сделал его таким – работа, Москва, Вероника?
– О чем ты думаешь? – спросила Карина.
– О тебе, – соврал он.
– Нет.
– Ты самая волнующая женщина из всех, кого я в последнее время встречал.
– Правда? – по-детски обрадовалась она. – Скажи, Арсений, а ты был когда-нибудь влюблен?
– Нет, – не задумываясь, ответил он.
…Был ли он влюблен? Да он и сам не смог бы ответить наверняка.
Вероника…
А Вероника все же его бросила. Кинула.
Ушла по-английски, загадочно улыбаясь своими обновленными толстыми губами.
Губастая Вероника, кстати, совсем ему не понравилась. Она вернулась из клиники в разгар его интеллектуальных упражнений – Арсений целыми днями смотрел Тарковского, одновременно читая Сартра. Он ей обрадовался, за месяц он успел забыть ее запах, такой родной. Ее лицо стало грубым и незнакомым, словно не сама Вероника вернулась в дом, а отдаленно похожая на нее родственница. Но все же это была она. И сама она была довольна. Постоянно подбегала то к зеркалу – ртом своим полюбоваться, то к Арсению – потормошить его, демонстрируя, как она соскучилась.