Арсений подавил ухмылку. Четыре дня горячего секса с бравым капитаном – совсем неплохо для возвышенной утонченной филологини, а она еще имеет наглость называть себя фригидной.
– После того как он ушел, я заметила, что пропали некоторые вещи. Мои серьги с рубинами, свадебный подарок мужа. Мой антикварный портсигар. Когда-то я курила.
– Его не нашли?
– Его и не искали. Я не стала обращаться в милицию. Не хотелось позориться. После капитана было еще несколько историй, одна другой краше. Понимаете, Арсений, всем им что-то было от меня нужно. Не я сама. Может быть, мне просто не везло… Но кто-то хотел место в аспирантуре. Да, не смейтесь, когда-то у меня был роман со студентом.
А кому-то нужны были просто деньги. Ведь прекрасно видно, что я богата. А вот я сама – никому. Ты никогда об этом не думал?
– А я-то что? Что с меня возьмешь?
– С тебя? Сексапильность. Мужественность. Прекрасную фигуру. Стильную стрижку. Хороший костюм.
– И разве это плохо?
– Но если ты сломаешь ногу, то никто из них тебе даже не позвонит. И если оденешься на вещевом рынке, на тебя никто из них не посмотрит. Им нужен антураж, а не ты сам.
– Есть один человек, кому нужен я сам, – улыбнулся Арсений. Он и сам не понимал, зачем завел об этом разговор. Но ему хотелось рассказывать о Карине всем. А тут – такой удобный случай.
Но Анна не стала расспрашивать подробнее.
– Ладно, – сказала она. – Пойдем-ка в спальню. Что-то мы сегодня заговорились.
Возбуждение схлынуло с него, словно его окатили ледяной водой из ведра. Он-то уже приготовился распустить хвост и рассказать Ане о своих необычных и удивительных отношениях с кинозвездой Кариной. Аня, естественно, ему бы не поверила. И он не стал бы ничего доказывать.
Но она была обычной эгоисткой, как и все. Ей-то как раз и нужен был, как она сама выразилась, антураж.
Арсений вздохнул и наклонился к ее пахнущей мылом шее. Анечка закрыла глаза и тихо вздохнула. «Идиотка», – беззлобно подумал он.
Анатолий объявился недели через две. Она совсем ничего не испытала, когда его увидела. А раньше думала, что будет нервничать, – вот дура!
Он открыл дверь своим ключом (она походя подумала, что надо бы заменить замки, раз уж так получилось). Карина вернулась со съемочной площадки и застала его на кухне. Толя пил кофе и ел бутерброды с грудкой индейки. Он вообще индейку терпеть не мог, но ничего другого в ее холодильнике не нашлось.
Сначала Карина подумала, что он вернулся за какими-то своими вещами. А оказалось – навсегда.
– Карочка!
– Толя?
– Карочка… – Он встал с табуретки, подошел к ней и порывисто обнял. – Кариночка, как же я рад тебя видеть.