Воспоминания нахлынули на нее всеразрушающей океанской волной, с головой накрыли, не дав возможности опомниться. Ей вдруг показалось, что платье пахнет так, как пах тот вечер. Польскими духами «Быть может», которые родители подарили ей, когда Карина обнаружила свою фамилию в списке поступивших в заветный ВГИК. Сигаретным дымом – кажется, Артем предпочитал какое-то дешевое курево. Мужским потом. Спермой. Поцелуем, у которого был вкус крепко заваренного чая. Нежностью. Кровью.
Артем так удивился, когда обнаружил, что Карина девственница. Даже не поверил сразу.
– Месячные, что ли? – равнодушно спросил. – Ты б предупредила, я бы клеенку подстелил.
Ей стало неловко – мужчина обсуждает с ней такие интимные подробности, о которых до этого она могла говорить разве что с мамой. Или теперь у них такие отношения, что в них нет места для стыда?
– Это не месячные, – сконфуженно призналась она.
– Как это? То есть… Блин, что ж сразу не сказала?
– Разве это что-то изменило бы?
– Да. То есть нет… Не знаю. Вообще я целок не срываю.
– Что?
– Ничего, расслабься. Тебе есть восемнадцать?
– Ну да. Я же студентка, во ВГИКе учусь, я же тебе говорила.
– Ну да, – равнодушно припомнил он. – Но все равно пусть это будет нашим секретом.
– Хорошо, – удивленно согласилась Карина, тогда еще не понимавшая, что происходит. – Пусть.
Только гораздо позже, через несколько лет, она поняла, что Артем просто боялся лишней ответственности.
И вот теперь она стояла перед зеркалом в том самом черном платье, приталенном, треугольно вырезанном у ворота, не прикрывающем колени. Она удовлетворенно улыбнулась – не зря все же всю жизнь она жестоко ограничивала себя в таком естественном человеческом удовольствии, как нормальная еда. Не зря она стойко смаковала огуречные дольки да яблочные ломтики на самых щедрых фуршетах. Не зря запрещала себе приближаться к новогоднему столу, не зря уделяла ежедневно два часа изнурительным упражнениям. Многие ли пятидесятилетние дамы могут похвастаться тем, что спокойно влезают в платье, которые носили в студенческие годы?
А все же она изменилась. Что-то новое появилось в ее лице. Раньше красота ее была более спокойной. Карина была натуральной блондинкой, но не ярко выраженной, нордической, а солнечно-русой. Теперь стилисты красили ее светлее, мотивируя это тем, что блондинистость молодит. Она стала куда женственнее и ярче. Карине казалось, что лицо ее с годами стало тоньше. А после пластической операции она стала нравиться себе куда больше, чем в студенческие годы.
Конечно, от морщинок не денешься никуда. Но если, например, слегка приглушить свет и отойти от зеркала на несколько шагов…. В таком случае в зеркале отражается молодая красавица.