— Верно, у меня рыжие волосы и зеленые глаза, — выдохнула Меррим. — И верно также, что в каждом поколении была рыжеволосая зеленоглазая девушка. Но проклятие было впервые произнесено сотни лет назад. Как оно может быть связано со мной, Меррим де Гай?
— В таком случае почему четверо твоих мужей мертвы?
—Я не носитель проклятия, — уверила его девушка, — и не отравительница. Я и в зельях-то не разбираюсь.
Бишоп сжал ее плечи и подался вперед.
— Когда ты перестанешь лгать?! — рявкнул он и едва успел перехватить ее запястье, прежде чем кулак снова врезался ему в живот.
— Я не лгу, — поклялась она. — И у меня нет от тебя секретов.
Но он отчетливо видел, что это неправда, и злился еще больше. На скулах заиграли желваки.
— Ладно. Я верю, что, если женюсь на тебе даже здесь, вдали от Пенуита, все равно умру.
— Значит, ты вернешь меня домой?
— Нет. — Он улыбнулся ей, и эту улыбку никак нельзя было назвать приятной. — Я уже сказал, у меня другие планы.
Меррим подняла голову, пристально всмотрелась в его лицо, пытаясь сообразить, что у него на уме.
— Слишком много всего случилось с тех пор, как ты появился в Пенуите, — повторила она.
— Тут ты права. Всего лишь два дня назад я окликнул старика на стенах Пенуита и велел меня впустить. Подумать только, всего два проклятых дня! — Его глаза потемнели, став почти неотличимыми от окружавших их теней. — Если бы ты хотела выйти за меня, если бы тебя не пришлось уговаривать, я остался бы жив.
Она подалась вперед и прижала руки к сердцу.
— Послушай, Бишоп, я уверена, что, если бы даже вышла на стены Пенуита и крикнула на весь мир, что хочу тебя в мужья, ты все равно бы плохо кончил.
— Откуда ты знаешь, что проклятие подействует, если я женюсь с твоего согласия?
— Не знаю, но не хочу рисковать.
— Как! Ты не желаешь, чтобы я сошел в могилу раньше срока?
Она долго-долго смотрела на него, пока щенок не задел ее по ноге кожаным поводком. Подняла руку, чтобы коснуться Бишопа, но тут же снова уронила.
— Не хочу.
— Значит, оберегаешь меня?! — улыбнулся он.
Девушка пожала плечами.
Он знал, что все в зале по-прежнему прислушиваются, но все же ни секунды не колебался.
— Прекрасно, тогда я не женюсь на тебе.
Круки немедленно прыгнул на стол. Выпятил грудь, почесал под мышкой и запел:
Дева победила,
Но совсем не рада.
Одиночество и скорбь —
Вот ее награда!
Дева победила
И в стране далекой
Так и умрет невинной,
Несчастной, одинокой.
На этот раз стишки вышли совсем недурные, но каждое слово было неправдой! Что-то должно измениться! Что-то непременно изменится! Она не останется одинокой!