А тьма была уже совсем ночная, а холод был уже совсем полярный… Синоптики, наверно, предупреждали о близком похолодании, но я сводку прозевала…
Кругом теперь виднелись одни только заборы с калитками. Теплые дома с абажурами, печками и телевизорами прятались за этими заборами, им не было дела до несчастной Женьки Мезенцевой, которая может глупо закоченеть до смерти посреди большого города совсем еще не поздним вечером…
И вдруг я поняла, что дело-то и правда не шуточное. Ноги сводит от холода, куртка не греет нисколечко, куда идти – совсем непонятно. И дойду ли? Появилось даже совершенно предательское желание – присесть на ближнюю лавочку у калитки и подремать, потому что стала наваливаться сонливость.
“Не вздумай! – испугалась я! – Вот так и замерзают…”
Самое разумное было войти в какой-нибудь двор, постучаться в дом и спросить у хозяев дорогу к центру. И погреться заодно. Не съедят же! Но стыд какой… Скажут – здоровенная девица заблудилась в городе, как первоклассница в дремучем лесу… А может и выгонят: “Ходит тут, высматривает! Может кражу задумала…”
Мне захотелось сесть на корточки и заскулить. Подумала: “Вот помру тут и даже не узнаю, что в письме…” А следом проскочила еще одна мысль: “И что в папиной дискете, тоже не узнаю…” Потому что Илья колдовал, колдовал, но все никак не мог разгадать пароль и открыть текст. Даже его хваленая “теория двойного рикошета” не помогала. Я иногда злилась и говорила напрямую: “Тоже мне специалисты, гении виртуальных пространств…” Илюха огрызался: “Попробовала бы сама…” Но дискета далеко, а письмо-то за пазухой! Может, все-таки собраться с силами, вытащить, прочитать? Вон и лампочка светит у калитки. Она, кстати, совсем низко. Можно встать на цыпочки обхватить ее, погреть пальцы…
Я пошла под лампочку (в пятках толкалась тупая боль). Калитка открылась, из нее вышел старик с ведром.
Сразу было видно, что это старик. Сгорбленный, с седой щетиной, которая блеснула под лампочкой. Он был в странной шапке – круглой, мохнатой, с очень длинными ушами, которые можно, если захочешь, обмотать вокруг шеи или завязать у подбородка. Я такие только в кино видела, про военные времена, и то в них там ходили не взрослые, а девчонки и мальчишки…
Старик глянул на меня, прошел мимо, звякая ведром, и зашагал к водопроводной колонке – она торчала в двадцати шагах рядом с протоптанной в снегу дорожкой. Валенки – хруп, хруп…
Гулко ударила в ведро тугая струя. Потом старик захрупал широченными валенками обратно. Поравнявшись, опять глянул на меня (я торчала на месте так же, как колонка). Тогда я осипшим голосом сказала: