– Нет, Женя, это не “Меридиан”. Он у меня на других холстах, немало. А это очень давняя шхуна “Сибирь”…
– Баркентина же… – неуверенно сказала я.
– Ну да, ну да. А что есть баркентина? Иначе говоря – шхуна-барк. То есть именоваться шхуной тоже имеет право… Так я и рассуждал, когда брался за эту работу… А работа, надо сказать, такая давняя, что и самому не верится. Больше полвека прошло. Моя дипломная…
“Но как же?.. Вы же не закончили институт…” – мелькнуло у меня. И кажется, это написалось на лице. Евгений Иванович понял.
– Не институтская, конечно. Это когда я училище кончал… Сперва я учился в Свердловске, в обычной “ремеслухе”, на плотника. А все тянуло к рисованию. Ткнулся в художественное училище, там не взяли – и мест, сказали, нет, и не вовремя пришел. Но один добрый человек посоветовал. Езжай, говорит, юноша в город Тюмень, это недалеко. Там открывается филиал нашего училища и берут пока всех, кто попросится. Я и махнул… под негодующие крики начальства “плотницкой школы”. Приехал – взяли. Но при одном условии. В общежитие, мол, ты, мил человек, не просись, там уже битком. Хочешь учиться – ищи себе частную крышу. Я сперва пал духом: куда, к кому? Город чужой, знакомых никого… Но, видать, “судьба Евгения хранила”. На толкучке, где пытался продать одну из двух своих рубашек, встретилась мне симпатичная, хотя и строгая на первый взгляд, тетушка весьма “культурного вида”. Разговорились. Рубашка ей была, конечно, не нужна, но опытным женским глазом эта Елена Васильевна разглядела (как она сама потом говорила) “под личиной ершистого беспризорника некую творческую натуру”. Ну и позвала к себе, приютила…
– За бесплатно? – вдруг подал голос Лоська. Он, оказывается, не только нежно общался с Чарли, но и слушал рассказ.
– Практически бесплатно. Какие-то гроши я давал ей время от времени, когда получал стипендию или кой-чего из дома, да она больше того тратила, чтобы прокормить мой растущий организм… Но, с другой стороны, я ей помощником был по дому, по хозяйству… Жили мы, надо сказать, душа в душу. Была Елена Васильевна вдова, обитала одна в кривом домишке на улице Герцена, у края глубоченного оврага, который по-местному именовался Лог. Взрослая дочка ее с мужем и детьми жила в Ишиме, звала мать к себе, да та никак не хотела расставаться со своим “родовым гнездом”. “Здесь, – говорит, – родилась, здесь и окончу век. И, к тому же, привыкла сама себе быть хозяйкой”… До пенсии работала Елена Васильевна в Областном краеведческом музее, женщина была образованная, литературу знала поразительно. Я, надо сказать, паренек был тоже начитанный, Гоголя обожал, Диккенса, Чехова, так что было нам о чем поговорить…