– Как скелет рыбы, – заметил заботливо дышащий рядом Лоська.
– Спасибо, – сказал деликатный Томчик мне и Люке, которая протянула ему зашитые штаны. И торопливо залез в них. Конец белого “скелета” торчал из коротенькой штанины, но это ничего, это даже придавало Томчику мужественный вид.
– Ты хоть понимаешь, что ты герой? – сказала я.
– Подумаешь, – отозвался он в полголоса. – Я не боюсь, когда щиплет… Почти.
– Я не про зеленку. Про стрельбу.
– Я… потому что надо было как-то… Все кричат, а они не слышат. Ну и вот…
– Ты спас людей, – проговорил Стаканчик и почему-то опять порозовел. – На войне за это медали дают…
Все посмотрели в нижний конец переулка, но развалин и бульдозеров теперь не было видно за изгибом забора.
– От этих людей дождешься… – сказал Лоська.
Я в кармане своих бриджей нащупала монетку. Ту, последнюю, с марсельной шхуной. Я всегда носила ее с собой.
– Томчик, подставь ладонь… На. Это тебе насовсем.
Он замигал (и ресницы были все-таки сыроватые). Заулыбался. Глянул недоверчиво. Он прекрасно знал, какая это монетка. Из тех, что были у каждого из нас и только у него не было.
– Этот кораблик называется “Резольют” По-русски значит “Решительный”, “Твердый”. В общем, как раз для тебя…
– Ну уж… – сказал он одними губами и порозовел, как Стаканчик.
– Да, – подтвердила Люка. – Не спорь.
Томчик смотрел на меня.
– А как же ты?.. Без нее… – Он качнул монетку на ладони.
– А у меня есть баркентина “Сибирь”. Не на монете, на картине, но это все равно…
Томчик, продолжая улыбаться, затолкал монетку в левый карман. А в правый стал засовывать револьвер. Глянул на Люку укоризненно:
– Ты перестаралась. Внутри зашила наглухо, дуло не просовывается…
– Ну, давай распорю. Рвать – не зашивать. Ник, дай ножик… Вот и все.
– Спасибо… – Томчик, пыхтя от старания, начал снова толкать в карман оружие. И… вытащил опять. Оглядел всех заблестевшими глазами.
– А можно я еще… выпалю?
– Давай! – сказали мы хором.
Он вскинул ствол и выпалил. Правда перед этим зажмурился, но такой пустяк не имел никакого значения…
Мы пошли к Ступовым, в новую квартиру. Встретила нас Варвара Михайловна. Развела руками:
– А наш морской волк укатил. Надумал снова путешествовать на старости лет. Правда не надолго, дней на пять. Из Тюмени получил письмо, объявился у него там давний дружок, еще с училища. Ну и заиграла молодость. “Поеду, – говорит, – вспомню былое. Не держи меня, говорит, в гневе я страшен…” Мы посмеялись. Лоська показал находку:
– Это не ваш? Там нашли…
– Ой… – Варвара Михайловна прижала фаянсового зайчика к морщинистой щеке. – Наш, конечно. Наташенька, внучка моя, каждый раз про него спрашивает, когда приезжает. Я искала, с ног сбилась…