Семь фунтов брамсельного ветра (Крапивин) - страница 82

– Ну и спросил? – с опаской поинтересовалась я.

– Там есть такой, взрослый уже, зовут капитан-инструктор Каницкий. В фуражке, в кителе. Я подошел после строевой подготовки, говорю: “Простите, можно спросить?” А он в ответ: “Вы, кандидат, обращаетесь не по уставу. Следует так: “Товарищ капитан-инструктор, разрешите задать вопрос”. Я повернулся и пошел. А он вслед: “Остановись”. Я обернулся: “Что?” – “Ты хотел задать вопрос!” – “Я раздумал.” – “Нет уж говори, раз начал”. – “Не хочу”. И тогда он встал навытяжку и рубит, как команду перед строем: “За пререкание с инструктором – пятнадцать отжиманий! Приступай!” Ребята кругом стоят. Я говорю: “Еще чего…” А он: “Хочешь вылететь из клуба?” Я снял пилотку, положил на спортивное бревно и пошел… Вот и все.

Мы минуты две шли молча. Стаканчик вдруг поддал ногой сумку, которую нес у земли, на длинном ремне, сказал со вздохом:

– А песни у них хорошие. Особенно одна, старая: “Прощайте, Скалистые горы…”

Осенние дни

1

Наш географ Дмитрий Витальевич любил свою науку. И хотел, чтобы ее любили другие. Когда он рассказывал о могучих силах природы, голос его порой начинал звенеть, как у поэта, который читает свои заветные стихи… Был Дмитрий Витальевич еще не старый, лет тридцати, и случалось, что в нем проскальзывало что-то студенческое, как у молодого практиканта (или даже как у Ильи). Никогда ни на кого он не кричал, на лоботрясов не обижался. Только говорил, если шумели чересчур:

– Господа, кому не интересна география, сидите и размышляйте об иных высоких материях, только не мешайте. В конце концов для минимума знаний вам хватит и учебника…

Однажды он примерно так сказал и Булю:

– Дорогой Булыскин. Я не настаиваю, чтобы ты уделял мне свое благосклонное внимание. Только сиди спокойно, не дергай и не толкай соседей. Хочешь, я дам тебе книжку про шпионов? Бери пример с Дубова. Наука о материках и океанах вне сферы его интересов, но он не портит жизнь другим и мирно читает под партой детектив… Кстати, Дубов, не мучайся, положи его на парту. У меня нет привычки конфисковывать чужие книги. Даже такого сорта…

Конечно Буль ответил:

– А чё я…

– Булыскину не нужна книга, – сообщила Люка (она сидит рядом со мной). У него уже есть. “Курочка Ряба”.

– Да, – протянуло за язык и меня. – Больше не надо. Процесс чтения для Буля это как таскание мешков на мельнице. Два абзаца в учебнике – предел. И то раз в неделю.

– Ну, Лосиха, – обещающе выговорил Буль.

Тут вежливо вмешался с предпоследней парты Стаканчик:

– Зачем смеетесь над человеком? Это не вина его, а беда…