– Что вы хотите этим сказать? – вопросила Инна Семеновна. Видимо, от полной растерянности.
– То, что сказал. Пусть сюда придут отец или мать Булыскина или пусть мне назовут конкретного педагога, кто будет присутствовать на протяжении допр… беседы. Лишь при этих условиях, я сочту возможным отпустить мальчика.
– Вы собираетесь диктовать условия сотрудникам милиции? – слегка жеманно поинтересовалась милиционерша.
– Я считаю нужным их напомнить… товарищлейтенант .
Класс, затихнув, слушал эту вежливую перепалку. “Ай да Дима!” У меня тихонько звенело в ушах. И, кажется, во всем теле. Впервые в жизни мне было жаль Буля. Впрочем, дело, конечно же, не в нем! А в дикой несправедливости! Ведь Буль ничего не мог вчера “минировать”! Я уже хотела это крикнуть, но прорезался голос Стаканчика:
– Дмитрий Витальевич, да скажите им! Булыскин же с утра вчера был с нами! А звонили в десять часов!
– Этот аргумент кажется мне тоже весьма важным. Даже определяющим, – согласился наш географ.
– Ничего не определяющим! – громко возразила Инна Семеновна. Даже взвизгнула слегка. – Вы, Дмитрий Витальевич, просто не в курсе! Они теперь звонят с сотовых телефонов! Заимствуют у папочки, уезжают подальше и – нате вам! Посмотрите на эти их дурацкие “лифчики”! Завели моду! Там в карманах наверняка и мобильники, и пейджеры и… не удивлюсь даже, если и пистолет отыщется…
– С глушителем, – не выдержала я. – И три запасных обоймы…
Общее внимание обратилось ко мне (а звон-то внутри меня продолжался).
– Это Мезенцева , – скорбно сообщила Инна Семеновна. Девица-лейтенант покивала. Тип в камуфляже вытянул из-за нее шею. Может быть, тот самый мордастый Панкратьев? Судя по описаниям, не исключено…
Лейтенантша кивнула, мельком глянув на меня:
– Я поняла…
И тогда я… узнала ее. Она была одной из вожатых в лагере! Кажется в первом отряде, у самых дуботолков. Не то Полина, не то Галина…
– Да, это я. Мы немного знакомы. В “Отраде” вы так заступались за Гертруду Аркадьевну, которая лупцевала ребятишек…
Полина-Галина пожала плечами: что, мол, за бред? И обратилась к географу:
– Следует ли понимать, что вы попытаетесь воспрепятствовать выполнению наших служебных обязанностей? – (А голосок-то! Ну прямо орхидея на клумбе!)
– Безусловно, – светски наклонил голову Дмитрий Витальевич. – Если это выполнение будет в противоречии с законом. Повторяю: я отвечаю за ученика Булыскина, и оберегать его от произвола – моя прямая обязанность. – Веснушек уже не было видно.
– Я тоже за него отвечаю! – Инна Семеновна уже не следила за тоном. – Я беру эту ответственность на себя!