Остров, на котором в ту пору зеленели рощи, тоже был виден издали. Храм притаился среди густых зарослей, которые, казалось, сплошь покрывали остров. На берегу на некогда вбитых в озеро сваях стояли убогие рыбачьи хижины. Возле них сонно покачивались на волнах привязанные к сваям челны. Рыбаки, обитавшие в этих хижинах, перевозили на остров пилигримов.
Предание гласило, что хижины этих бедных людей стояли тут испокон веков, что некогда тут их было великое множество, и сваи загораживали большую часть озера, а на мостках над ними когда-то был многолюдный и богатый посёлок. Но со временем сваи погнили, хижины рухнули в воду, а люди, перебравшись на сушу, рассеялись. Теперь тут осталось лишь несколько почерневших, покосившихся и прокопчённых избушек, в которых жили рыбаки и перевозчики.
На мостках возле хижин Дива простилась со своими спутниками, тут она уже была в безопасности и могла идти одна, куда вела её судьба. Ей не нужны были ни друзья, ни подруги. Самбор, с детства любивший и уважавший её, повалился ей в ноги.
— Будь здоров, Самбор, — сказала Дива, — будь счастлив… Передай от меня поклон милой моей сестре, братьям, всем… даже птицам, что летают вокруг нашего дома.
Из хижины на мостках, которые прогибались при ходьбе по ним, вышел сгорбленный старик с веслом в трясущихся руках. Он молча спустился к чёлну, вскочил в него, отвязал и стал ждать. Дива села, он отчалил от берега, и чёлн понёсся по спокойной воде. Провожавшие стояли на берегу и смотрели ей вслед, старая няня плакала, бросившись на землю. Дива махала платком. Белые птицы кружились над её головой и жалобно кричали, словно понимая, что она прощалась с родным своим миром.
Чёлн уносился вдаль. Уже не видно было её лица, только белела сорочка, потом она превратилась в белое пятнышко, потом остров и деревья закрыли чёлн, и он исчез. Неожиданно лодка уткнулась в берег и дрогнула, старик выскочил и придержал её. Из воды выступало несколько камней, девушка сошла на берег.
На острове было тихо-тихо… только тысячи соловьёв наперебой заливались в кустах. В ивняке и ольшанике вились скрытые тропки, протоптанные людьми.
Дива шла медленно, она не торопилась, зная, что придёт, куда ей суждено.
Вдруг посреди чащи открылась зелёная лужайка. В торжественном молчании здесь сидели кучками люди, подкрепляясь тем, что принесли с собой в кузовках и лукошках.
По окраске и покрою одежды видно было, что люди эти пришли сюда из разных стран. Тут были отличавшиеся одеждой и наречием, но родственные по языку, полабские сербы, вильки и редары, были далеминцы, укры, лэнчане, были дулебы, бужане с Буга и древляне