До полудня все было тихо, с башни тоже ничего не было видно, князь понемногу опомнился от гнева, а княгиня — от горя.
Оба ждали возвращения слуг, сопровождавших Лешека, и Мухи, который должен был пригласить в городище двух дядьев — Мстивоя и Забоя, но в этот день никто не возвратился.
Слепой Лешек по дороге к отцу был столь же молчалив, как и в городище: несмотря на клятвы тётушки, он боялся, что посланные с ним люди убьют его где-нибудь в лесу. Так он доехал до старинного отцовского городища и очнулся, лишь услышав у ворот звуки рога и хорошо знакомый ему голос старого стража. При виде несчастного слепца, возвратившегося домой, люди вскрикнули, отперли ворота, сбежались домочадцы, сняли Лешека с коня и на руках понесли его к отцу, одновременно плача и радуясь.
Милош, ни о чём не зная, растравлял свою скорбь, стеная на ложе, когда услышал необычные возгласы в давно затихшем доме. Он вскочил с постели; грозно рыча, зашевелился медведь; из светёлки прибежала старуха мать. В эту минуту отворилась дверь, и показался Лешек с развевающимися золотыми волосами, которого слуги несли на руках. Старая мать первая бросилась к нему и с воплем схватила в объятья, обливаясь слезами. Милош не двигался, ещё не постигнув, что произошло, и с громкими стонами воздевал руки к небу.
Когда родители увидели, что, наконец, почти чудом они вновь обрели своё ослепшее, столь жестоко изувеченное дитя, отчаяние, горе и скорбь овладели их сердцами. Они разразились проклятиями и лили потоки слез, плакал и Лешек, которого посадили на пол, на звериную шкуру. Подошёл старый медведь и стал облизывать его и ластиться, как собака.
Долго ещё слышались стоны, плач и проклятия. Наконец, стали его расспрашивать.
— Что же мне вам сказать! — отвечал Лешек. — Я ничего не знаю и помню только ту минуту, когда палач пришёл мне выколоть глаза, которыми я смотрел на белый свет; помню, как он вонзил железо, вынул глаз и, бросив его наземь, растоптал ногой. Ах, если б он оставил мне хоть один! Другой пошёл вслед за братом, я слышал, как он упал, и вместе с ним разбилась вся моя жизнь. И вот я — слепой и полумёртвый, а вместо глаз у меня зияют две впадины, чтобы лить слезы.
Отец и мать плакали навзрыд.
— Потом меня бросили в сырое подземелье, на гнилую солому, давали мне протухшую воду и заплесневелые сухари, — продолжал Лешек, — а умереть я не мог. Наконец, однажды я услышал над собой знакомый женский голос, вкрадчивый и страшный, как шипение змеи… Брунгильда пришла мне сказать, что несчастье моё случилось против их воли, что никто не давал такого приказания, а надумал сам палач. Они жаждут прощения и мира.