Княгине это спокойствие после бури показалось подозрительным, князю же — естественным.
— Поеду на охоту, давно пора!.. — кричал он озлясь. — Этак я сгнию, сидя здесь… Отравлюсь тут спячкой да неволей… Невмоготу мне…
Но предусмотрительная немка не пускала его, боясь засады и предательства. Охота откладывалась со дня на день. Брунгильда подговаривала людей, чтоб они выискивали препятствия. Хвост бранился, злобился, напивался и все более выходил из терпения. Наконец, однажды он велел Смерду, ни на что не взирая, готовиться на завтра к охоте. Жена насилу заставила его взять не горстку, как обычно, а втрое больше провожатых, к тому же хорошо вооружённых.
Хвостек, хоть и носил на груди крест, оставался суеверным язычником, и в городище уже загодя высматривали приметы на небе и на земле, следили, чтобы ворон не закаркал над головой и никто не перебежал дорогу.
Смерд даже распорядился, чтобы младшая из девушек княгини показалась на тропинке с полными вёдрами, когда князь тронется в путь. Старуха или девочка-подросток с порожней посудиной сулили недоброе.
Утро было прекрасное и предвещало жаркий день. Однако по небу проносились белые облака, а свежий ветерок разгонял их, навевая прохладу. Проехав плотину и мост, князь, сопутствуемый многочисленной свитой, направился в ближний бор. Смерд был уверен, что здесь они найдут дичь. Сюда не гоняли скотину, чтоб не полошить зверя, и нарочно берегли его для охоты. Урочище это называлось Глубью, и никогда ещё не случалось, чтобы княжеская охота бывала здесь неудачной. Но от опушки до заповедной чащи надо было проехать немалое расстояние.
Хвостек давно не садился на коня, давно не видел леса, не слышал собачьего лая и сразу повеселел, когда над головой у него зашумели ветви и он вдохнул аромат бора. Поминутно подгонял он коня, чтобы скорей попасть в засеку, и, проехав с полчаса, очутился на знакомой ему полянке. Отсюда уже было недалеко до Глуби.
Он первый выехал на лужайку, но сразу осадил коня и в негодовании обернулся к Смерду, который подскакал к нему. Гневным движением он показал на полянку. Тут, на сваленном бурей дереве, сидела старуха, укутанная платком, перед кучей только что сорванных трав. Грязная котомка лежала рядом. Мурлыча что-то под нос, она перебирала зелье и, казалось, не слышала и не видела подъехавших всадников; а встретиться с такой ведьмой в лесу боялись больше, чем где-либо в ином месте.
В ту пору леса, воды и поля населяли таинственные и страшные существа: в образе женщин они подстерегали людей и уносили здоровье и жизнь.