Едва доложились они страже, которая стояла на узкой плотине, ведущей к лагерю, как к ним подошёл какой-то начальник и повёл к молодым князьям. Для братьев посреди городища наскоро соорудили сарай, державшийся на неотёсанных столбах и кое-как крытый досками и ветвями; стены в нём были плетёные, завешанные полотнищами.
Вокруг него расхаживали рыцари с мечами, заткнутыми за пояс, в ярко расшитой немецкой одежде и в железных шлемах. Копья у них были тоже окованы железом, кое у кого с флажками, однако не было недостатка и в каменных молотах и секирах.
Только взойдя в сарай, где сидели на покрытых сукном пеньках молодые князья со своим немецким дядей, Добек мог заметить ту разницу, о которой так много толковал Хенго, и увидеть описываемые им богатства.
На сколоченном из досок столе Добек успел разглядеть алую узорчатую скатерть и чеканную золотую посуду, а на самих князьях — искусно расшитую одежду, отороченную пышной каймой. На обоих были синие кафтаны до колен, отделанные по краям золотой битью, плащи, заколотые на плечах толстыми булавками, на ногах туго обтянутые обвёртки, красиво перевязанные шнурами, и разукрашенные поршни.
Но чему больше всего дивился и особенно завидовал Добек — это прямым, длинным мечам из великолепной стали, усыпанным каменьями поясам и стоявшим у стены щитам, обитым медными гвоздями, которые почти сплошь покрывали шкуру. На других, расписанных алой краской, поблёскивали медные прутья, набитые с обеих сторон. Шлемы у князей были золочёные, покрытые искусной резьбой.
Немало тут было утвари, не знакомой Добеку, и в своей простоте он не мог даже угадать её назначения.
Когда они вошли и Хенго пал перед князьями ниц, в чём Добек и не думал ему подражать, непринуждённо поглядывая по сторонам, все четверо горячо и непонятно залопотали, что продолжалось довольно долго. Доставив Добека, которого он привлёк на их сторону, Хенго представлял это как большую и важную заслугу, за которую ему полагалось немалое вознаграждение. Дядя и молодые князья, видимо, опасались, что гость их — шпион и предатель, подосланный, чтобы выведать их силы и донести о них полянам.
Наконец, после долгих пререканий с Хенго старший Лешек, ещё не совсем забывший ляшский язык, заговорил с Добеком: он возмущался тем, что народ заплатил их отцу чёрной неблагодарностью за все оказанные им благодеяния и что они, его сыновья, вместо помощи, которой ждали от своих, подверглись преследованиям и едва спаслись от грозившей им смерти, вследствие чего погиб дед их Милош, а они оказались вынужденными искать поддержки у материнской родни или добиваться её подкупом, дабы вернуть свою вотчину.