— Ох, как вредно лежать тут, на выгоне, и смотреть на трупы, — заметил Доман. — Визун уже отправился в храм, омочив копьё в крови врагов… но мы отвезём тебя к нему на остров. Он промоет твои раны святой водой, да и перевяжет их лучше, чем мы… Так и меня там спасли от смерти. Я сяду на весла и сам отвезу тебя.
Самбор, стоявший за Людеком, тоже предложил свои услуги:
— Возьмите меня с собой… Я буду держать его голову на коленях…
Все вокруг стали проситься на остров: Доман, Людек, Самбор, и всех влекла туда Дива, всем хотелось увидеть её.
— Я бы с радостью поехал, — сказал её брат Людек, — но у меня сердце изболится при виде родной сестры, прикованной там к жертвеннику, между тем как в ином месте она могла бы стать полновластной хозяйкой дома… Нет, я не поеду… вы поклонитесь ей от меня… А ты, Доман?
— О, я поеду! — воскликнул Доман. — Непременно поеду. Она меня ранила и пролила мою кровь, но потом, когда я, больной и раненый, приплыл на остров, она выхаживала меня и спасла мне жизнь.
— Поклонитесь ей от меня! — повторил Людек. — От меня, от брата и сестёр, от наших стен и порога и от домашнего очага.
Добек молчал, его подняли на руки и отнесли в чёлн. Доман сам положил его голову к себе на колени, а Самбору, который укутывал ему ноги, передал весла. Чёлн медленно поплыл. Ночь была светлая, и они видели, как в лучах луны плясали на воде русалки; как вдалеке, над гладью озера, вдруг подымались их головки и исчезали, едва они приближались; как белые их руки отжимали косы, с которых падали прозрачные капли; потом почудилось им, будто кто-то поёт, но, подплыв ближе, они нашли только бурлящий водоворот, который вспенили плясуньи.
Наконец, показался остров, деревья вдали, розоватый столб дыма над храмом и красные окошки хат, а на лужайке — становище укрывшихся от поморян людей, до которых шум битвы доносился лишь в вое ветра.
Когда чёлн стал приближаться к острову, на берегу собралась толпа любопытных, а среди них и Дива, которая всматривалась вдаль, словно кого-то ждала.
Доман, едва взглянув, первый её узнал.
— Вот она стоит! — закричал он. — Дива! Дива! У кого же ещё такой рост? Такая осанка? Такая царственная величавость, как у неё?..
Чёлн уже зарылся в песок.
Самбор выскочил, чтобы вытащить его на берег. Дива подошла к ним спокойно, без тени удивления, словно чувствовала, что они приедут, и ждала их.
Самбора, припавшего к её ногам, целуя краешек платья, она встретила улыбкой, Домана — румянцем, а над Добеком Дива с любопытством склонилась, когда он застонал от боли. Стояли тут и Визун, и старая Наня, и несколько девушек-жриц.