Бидо молча улыбнулся.
– Мне надо позвонить, – продолжал Джон. – Вы, естественно, можете оставить дверь открытой.
– Зачем? Вы же, я думаю, не станете звонить в полицию?
И француз аккуратно закрыл за собой дверь.
Без всякой надежды, скорее для очистки совести, Джон стал искать в телефонном справочнике номер Льюиса Гринфилда. Но наглость бандита и в самом деле не имела границ: и телефон и адрес красовались на положенном месте. Слегка ошарашенный, но безмерно довольный неожиданной удачей, Джон снял трубку и набрал номер. Телефон долго звонил. Никакого ответа. Джон стал успокаивать себя: Гарстон же сказал, что Грюнфельд по ночам чаще всего бывает в Ламбете, а в Баттерси только днем. Значит, надо подождать утра. Но несколько часов могут оказаться роковыми для Флика или Мари-Франсуазы. И Мэннеринг снова набрал номер.
На сей раз трубку сняли.
– Кто у телефона? – спросил твердый, ясный голос. Это был Лаба.
– Неважно, – ответил Джон голосом мистера Мура. – Скажите Грюнфельду, что я хочу поговорить с ним о Джоне Мэннеринге.
Послышался удивленный возглас, потом Лаба, видимо спохватившись, проговорил:
– Не вешайте трубку.
Его сменил грудной голос Грюнфельда.
– Что вам надо в такое время? – буркнул он раздраженно.
– Вы утомились, мой бедный Грюнфельд? – уже своим собственным голосом осведомился Джон. – Слишком много трудились сегодня... и наделали к тому же глупостей. Где Мари-Франсуаза?
– Но... я понятия не имею, – медленно выдавил из себя Грюнфельд. – Во всяком случае, не у меня. Она от нас сбежала.
– Не верю.
– Это правда. Мои люди подцепили ее в Стретхеме, но маленькая гадюка проскользнула у них между пальцами.
– А Леверсон?
– Вы знаете Леверсона? Скупщика краденого?
– Может, вы не в курсе, что я коллекционирую драгоценности? Я многие годы покупаю их у Леверсона.
– Он здесь. Хотите увидеть – присоединяйтесь. Я вас приглашаю.
– Благодарю, не жажду. Но имейте в виду, Грюнфельд, если через час Леверсон не вернется домой и не позвонит мне, я сообщу в Скотленд-ярд ваш адрес в Баттерси.
На другом конце провода надолго воцарилась тишина.
– А как вы докажете, что не сделаете этого в любом случае? – спросил наконец Грюнфельд.
– Да никак! – насмешливо отозвался Джон. – Это и есть самое забавное во всей игре!
И он повесил трубку.
Бидо явился с подносом, на котором стояли чашка, кофейник и сахарница.
– Вы не любите кофе? – поинтересовался Мэннеринг. С той же странной детской улыбкой француз пошел за второй чашкой, потом налил кофе Джону.
– Давненько я не пил настоящего кофе!
– Я закончил школу официантов, сэр, – весело пояснил Бидо, – и пять лет проработал в Каннах метрдотелем.