В вечерних газетах были короткие сообщения о Четуорте и захватывающие дух репортажи о нападении на миссис Китт. В трех газетах приводились похищенные суммы – именно суммы, поскольку одно издание утверждало, что речь идет о двадцати пяти фунтах, другое настаивало на сорока пяти, а самое оптимистичное называло девяносто пять фунтов. Интересно: ведь всем газетчикам давалась одна и та же информация!
Снова зазвонил телефон.
– Я все-таки проведу эту чертову штуковину сюда. Пусть это будет последним делом в моей жизни, но – клянусь! – пообещал сам себе Роджер и снова пошел в комнату.
– Слушаю, – сказал он, глядя в незанавешенное окно, – Роджер Уэст слушает.
– Я звоню по просьбе мистера Чарлза Джексона, – сказал неуверенный женский голос, – это... это говорит его жена.
Она замолчала, словно не зная, как продолжать, потом произнесла скороговоркой:
– Не могли бы вы приехать к нам домой? Произошел несчастный случай, и хотя он в состоянии и сам к вам приехать, ему не следует этого делать.
– Конечно же, я сейчас выезжаю, – тут же согласился Роджер. – По крайней мере, хоть глотну свежего воздуха по дороге. Диктуйте адрес...
Джексон сидел в большом мягком кресле, ноги покоились на пуфике, на столике стоял стакан виски с содовой. На Джексоне был темно-красный халат и шлепанцы, под халатом светлая рубашка с широким воротом. Мрачный взгляд, на носу свежая царапина, на лбу – пластырь. Сильно разбитые костяшки правой руки. В остальном же он выглядел нормально. Его жена проявляла излишнее рвение и все подсовывала Джексону какие-то таблетки. Но Джексону, казалось, нравилось играть роль смертельно больного, и он благосклонно принимал ее ухаживание.
Его жена – она показалась Роджеру очень молоденькой, почти девочкой – представляла собой одну из тех редких красавиц, которых не портят стандартные локоны и длинные, загнутые вверх ресницы. Отрадно было и то, что она оказалась не ярко выраженной блондинкой. На ней было светло-голубое платье, отороченное темно-синими кружевами, и прекрасно гармонирующие с ним небольшие бриллиантовые серьги. Обручальное кольцо с солитером стоило по меньшей мере пятьсот фунтов.
Роджер, всегда весьма тонко чувствующий атмосферу, ощутил нечто, какой-то странный след, а потом понял: это был след спадающего напряжения. Странность же заключалась в том, что при данных обстоятельствах надо было бы ожидать его нагнетания.
– Извините, что так вышло, – начал Джексон, когда Роджер сел, – я бы пришел сам, но моя жена...
– ...поступила совершенно правильно, – сказал Роджер.