Артур и Армстронг взяли по чашке. Баррас отказался. Артур и Армстронг стали уговаривать его выпить какао, говоря, что это его подкрепит, а Армстронг добавил, что немыслимо работать натощак. Баррас все отказывался; он выглядел несколько возбуждённым.
Сол Пикингс сказал:
— Молодой Льюис спрашивает, нужен ли он вам ещё. Если ему придётся ждать, я снесу ему эту чашку.
Молодой доктор выпил уже четыре чашки какао, они немного разбавили его героизм. И он был вынужден деликатно осведомиться, где уборная…
Баррас посмотрел на Армстронга.
— Было бы хорошо, если бы врачи нашего города по очереди дежурили здесь ближайшие несколько дней.
— Прекрасная мысль, мистер Баррас, — воскликнул Армстронг. Он поспешно вышел, чтобы переговорить об этом по телефону.
— Папа, — начал Артур с чувством, похожим на отчаяние, — как это случилось? Я хочу знать.
— Не сейчас, — остановил его Баррас. — Не сейчас.
Артур отвернулся к окну и прижался лбом к холодному стеклу, покрытому морозным узором. Тон отца на минуту заставил его замолчать.
Вошёл, запыхавшись, старший брандмейстер Эбенезер Кемау. Он надел форму, украшенную множеством ярко-красных шнуров и восемью внушительными медными пуговицами, которые миссис Кемау всегда начищала до блеска. Мистер Кемау был низенький, лысый человек, круглый как шар. Он питал слабость к мундиру, начал свою карьеру рано, с картонной каски в бригаде мальчишек, а теперь состоял одновременно и старшим пожарным и капельмейстером в Слискэйле. Он играл на четырёх музыкальных инструментах, в том числе на треугольнике, и регулярно получал призы на областной выставке за выращиваемый им душистый горошек. За последние пять лет он потушил один-единственный небольшой пожар на заброшенном пивоваренном заводе.
— Я к вашим услугам, мистер Баррас, — объявил он. — Люди мои здесь, во дворе. Они выстроены в полном порядке. Все окончили курсы первой помощи. Ждём ваших распоряжений, сэр.
Баррас поблагодарил брандмейстера, Сол Пикингс поднёс ему не выпитую Баррасом чашку какао, и мистер Кемау удалился. У него был столь важный и официальный вид, когда он появился во дворе, что два репортёра, только что приехавшие из Тайнкасла, сфотографировали его. На следующий день портрет был помещён в «Тайнкаслском Аргусе», и брандмейстер вырезал его на память.
Предложения помощи сыпались отовсюду, по телеграфу, по телефону; мистер Проберт, представитель фирмы Хортон, явился самолично, от Объединённой Компании угольных копей прибыли ещё три спасательных отряда.
Ещё до полудня Баррас с сыном отправились осмотреть копры, вновь установленные над старой шахтой Скаппера. Шахта эта выходила на унылый пустырь, известный под названием «Снук», весь в кочках и ямах; теперь пустырь занесло снегом, над ним злобно свистел ветер.