— А мне что за дело до этого? — злобно сказала Марта и крепко сжала губы. Щедрые похвалы по адресу Энни задели её за живое. Дэвид вдруг понял это и спохватился, что сделал промах.
— Скажи на милость, какое мне до этого дело? — повторила она, повысив голос. — Что общего может быть у меня с этой шантрапой, с этими беспутными людьми?
— О, ничего, — сказал спокойно Дэвид и снова углубился в газету.
Через минуту, пока он читал, мать положила ему на тарелку новую порцию ветчины. Это была её манера доказывать то, что она считала своим беспристрастием и добротой. Дэвид нарочно не обратил на это внимания. Он находил поведение матери дико-безрассудным, но знал, что уговаривать её бесполезно. Уговаривать Марту всегда было бесполезно.
В три четверти девятого он сложил газету и встал из-за стола. Марта помогла ему надеть пальто.
— Ты вернёшься вовремя, несмотря на этот знаменитый ленч? — спросила она.
— Да.
Он улыбнулся ей на прощанье. Сердиться на Марту тоже не имело смысла.
Бодро шагал Дэвид по направлению к вокзалу. Утро было холодное, на дороге уже похрустывала ранняя изморозь. Несколько шахтёров, шедших с Террас в «Нептун», поздоровались с ним, — и Дэвид шутливо сказал себе, что вот пища для самомнения, если бы он был к нему склонен. Он видел, что становится в городе заметной фигурой да и не только в городе, а во всём районе, но принимал это без всякого тщеславия. Приветствие Стротера у школы на Нью-Бетель-стрит очень позабавило его: быстрый, полуиспуганный, почтительный взгляд, полный невольного восхищения. Стротер до смерти боялся Ремеджа, председателя попечительного совета школы. Он очень страдал от оскорблений и запугивания с его стороны, и все выступления Дэвида против Ремеджа восхищали и пугали Стротера и вызывали в нём сильное желание пожать Дэвиду руку. Это забавляло Дэвида: ведь в прежние времена Стротер с таким презрением взирал на него сверху вниз!
Пройдя полдороги по Фрихолд-стрит, он увидел ряд новых, наполовину ещё не достроенных домов для шахтёров, которые тянулись от Хедли-род. Издали видно было, как люди тащат кирпич, замешивают известковый раствор, строят, строят… Это радовало Дэвида. В этом был своего рода символ, было обещание победы! Ах, если бы можно сровнять с землёй дома Террас, со всеми их разбитыми каменными полами, лестницами без перил, кишевшими в стенах клопами и уборными на улице! Построить десять рядов новых жилищ, расположив их так (Дэвид усмехнулся при этой мысли), чтобы все они были видны из дома Ремеджа в Слус-Дин.
Он сел в поезд, рассеянный, забыл прочитать в дороге газету. В Тайнкасле он направился на Родд-стрит, все так же погружённый в свои мысли. На углу Родд-стрит на прилавке газетного киоска заголовок громко вопил: «Копи для шахтёров!» Это была рабочая газета. Другой возвещал: «Жена пэра верхом на пони на прогулке в Парк-Лэйне». Это была уже не рабочая газета. «Это интересно!» — с неожиданным воодушевлением подумал Дэвид и подумал, конечно, не о жене пэра.