Все ещё жмуря глаза от солнца, она отвечала:
— У меня нет на свете лучшего друга, чем вы, Дэвид.
Он хмуро посмотрел на неё, пропуская сквозь пальцы золотистый песок:
— Хотел бы я знать, что у вас на уме, Энни. Хотел бы трясти вас до тех пор, пока не вытрясу из вас правду. А то вы превратились в какую-то Монну-Лизу. Ей-богу, я, кажется, готов отколотить вас.
— На вашем месте я бы не стала рисковать, — сказала она, улыбаясь своей тихой улыбкой, — я довольно сильная.
— Послушайте, — сказал Дэвид после минутного молчания. — Я знаю, что с вами делать! — Он с комическим гневом смотрел на закрытые глаза Энни. — Сегодня вечером, когда вы уложите Сэмми, я свезу вас в «Луна-парк». Я вас заставлю проделать все сумасшедшие головокружительные и жуткие аттракционы, какие только там имеются. Я вас втисну в самую гущу кек-уока, покатаю на электрическом моторе и американских горах. И когда вы будете вертеться в воздухе со скоростью восьмидесяти миль в час, я хорошенько погляжу на вас и увижу, жива ли ещё в вас прежняя Энни.
— Я бы хотела покататься на американских горах, — заметила она все с той же весёлой, обескураживающей невозмутимостью. — Но это стоит дорого, да?
Дэвид упал на песок и захохотал.
— Энни, Энни, вы неподражаемы! Мы покатаемся на американских горах, хотя бы это стоило миллион и грозило нам верной смертью!
И они отправились. Ничего не подозревавший Сэмми был ублаготворён мятными конфетами и уложен раньше обычного, а Дэвид с Энни пошли в «Луна-парк» в Тайнмаус. Ветер улёгся, и наступил тихий, ласковый вечер. Дэвиду почему-то неожиданно ярко вспомнились вечера, которые они с Дженни проводили в Каллеркотсе в их медовый месяц. И когда он и Энни проходили мимо Каллеркотса, ему захотелось поговорить о Дженни. Он сказал:
— Вы знаете, что я когда-то приезжал сюда с Дженни?
— Да, как же, знаю, — ответила Энни, невольно бросив на него странный взгляд.
— Теперь это кажется таким далёким…
— А между тем прошло не так много времени.
Они помолчали. Потом Дэвид, погружённый в свои мысли, внезапно охваченный нежностью к Дженни, заговорил снова:
— Знаете, Энни, я очень скучаю по Дженни. Иногда мне её ужасно недостаёт. Я всё ещё не перестал надеяться, что она вернётся ко мне.
Опять наступило молчание, и длилось оно долго, потом Энни отозвалась:
— Я тоже надеюсь на это, Дэвид. Я всегда знала, что вы к ней крепко привязаны.
Остальной путь они прошли молча, и когда пришли в «Луна-парк», то почти казалось, что вечер будет неудачен, так как Энни была не только молчалива, но неизвестно почему казалась подавленной. Но Дэвид твёрдо решил расшевелить её и вывести из этой беспричинной меланхолии. Стряхнув с себя своё собственное скверное настроение, он попросту из кожи лез: водил Энни повсюду, начал с залы кривых зеркал, а отсюда перешёл к чёртову колесу. Когда они сорвались вниз, оба на одну циновку, Энни улыбнулась дрожащей улыбкой.