Джорджи готова была поклясться, что негодяй Блэкуэлл собирается убить и ее и отца. Это было также точно, как и то, что они все вместе плыли в Сан-Франциско на одном корабле.
Ужасная мысль предстала перед ней со всей отчетливостью. Джорджи уткнулась лицом в подушку, стараясь не разрыдаться. Когда Пирс все узнает, возможно, у него появятся такие же кровожадные намерения, как и у Блэкуэлла. Джорджи потянула застегнутый воротничок рубашки. Она чувствовала, как руки Пирса сдавливали ей горло. И разве можно его в чем-то обвинить?
На борту корабля время текло медленно. Джорджи старалась избегать и Пирса, и злодея Блэкуэлла. Проще всего было вечерами, когда мужчины уходили играть в карты. Ей непривычно было все время ходить с затянутой грудью, не снимая повязки даже на ночь. Это доставляло огромное неудобство. Каждый день Джорджи считала часы до того момента, когда сможет запереть дверь и почувствовать себя в безопасности, снять ненавистную повязку, вымыться и как следует отдохнуть.
Днем Джорджи старалась смягчить свое щекотливое положение и крутилась около матросов. Она помогала им чинить паруса и драить палубу. Лоцман даже позволял немного постоять у штурвала после обеда. Самое главное, что во время еды она всегда была в окружении матросов.
Благодаря заботе Пирса и его неусыпному вниманию, Блэкуэлл не сказал больше ни единого слова за все время их путешествия.
Однако, злобный взгляд Блэкуэлла преследовал Джорджи повсюду. Еще больше выводила из равновесия дьявольская усмешка, открывающая ряд длинных лошадиных зубов. Однако Джорджи не давала себя запугать и ни разу не доставила Блэкуэллу удовольствия заметить страх в ее глазах.
С Пирсом все было совершенно по-другому. Джорджи тысячу раз твердила себе, что между тем, как он залез к ней в постель, а потом в карман ее отца, прошли даже не часы, а считанные минуты. Все было тщетно. Присутствие Пирса всегда было для нее соблазном и грозило губительными последствиями. Джорджи было бы легче, если бы хоть кто-то из членов команды намекнул на то, что Пирс жульничает за карточным столом. Но нет. Матросы относились к Пирсу по-дружески уважительно.
Все взвесив, Джорджи решила, что безопаснее всего она чувствует себя на верхушке мачты. Взгромоздившись на мачту и оставив внизу все свои заботы и неприятности, она снимала шляпу и подставляла лицо ласковому дуновению легкого ветерка, ерошившего короткие волосы Джорджи. Девушка бесцельно смотрела вдаль, на узкую полоску берега, мимо которого они проплывали, и очень скоро убаюкивающее покачивание приводило ее в состояние умиротворенного покоя и счастья.