Я в свое время, увы, не проявила столь похвального благоразумия. Когда меня сюда привезли, я первые восемь дней вообще отказывалась от пищи. Тогдашний главный евнух испугался, что я умру, и насильно влил мне в горло через трубочку буйволиное молоко с медом. Впечатление было не из приятных.
– Когда вас сюда привезли… Вы хотите сказать, мадам, что вы не турчанка?
Пожилая женщина грациозно вытерла пальцы салфеткой. Она долго молчала, потом, наконец, ответила:
– Да, я родилась не здесь, а во Франции. На ее губах вновь заиграла язвительная усмешка.
– Позвольте представиться вам, сударыни. Я Мари-Клер де Сен-Мишель, дочь маркиза де Сен-Мишель Гренобльского.
Шарлотта чуть не поперхнулась рисом. Мари-Клер откинулась на подушки, явно забавляясь шокирующим эффектом, который произвели ее слова. Обретя дар речи, Шарлотта перевела тетушке, что сказала Мари-Клер. Леди Аделина, естественно, опешила. Какое-то время с ее губ слетали только нечленораздельные восклицания, затем она немного пришла в себя и пролепетала:
– Но как, скажите на милость, дочь французского маркиза могла очутиться в гареме турецкого эмира?
Шарлотта перевела ее вопрос на французский. Мари-Клер опустила взор. Казалось, она пристально всматривается в свое туманное прошлое.
– Меня взяли в плен пираты, – наконец призналась она. – Эмир Ибрагим говорит, что теперь этих пиратов разгромили, но в 1789 году они все еще были грозой Средиземного моря.
– В 1789 году? – ахнула Шарлотта. – Но ведь с тех пор прошло почти сорок лет! Неужели вы сорок лет живете в гареме? Не может быть!
На сей раз улыбка Мари-Клер была более искренней.
– Почему не может?
– Но… значит, вы покинули Францию еще до революции? Невероятно!
– Смех и грех, да? Мой отец боялся за мою жизнь и решил отослать меня к моим кузенам на Мартинику. Однако на корабль напали пираты. Недавно эмир Ибрагим навел во Франции справки о моих родственниках, и выяснилось, что мой отец, мать и все братья были приговорены робеспьеровским Комитетом общественного спасения к смертной казни. Так что в некотором смысле пираты спасли меня от смерти.
– Вы хотите сказать, что вы с эмиром… что вы были…
– Наложницей эмира? – сухо спросила Мари-Клер.
– Да. – Шарлотта с трудом проглотила слюну, чувствуя, как к горлу подкатывается комок тошноты. – Неужели вы сорок лет были его наложницей?
– Нет, я никогда не была наложницей эмира. Пираты продали меня его отцу Али Мустафе, человеку весьма преклонного возраста – ему было уже около семидесяти. Спустя пять лет Али Мустафа умер, но, слава Богу, я успела привлечь его внимание, и мне удалось забеременеть. Правда, у меня родилась девочка, но и это было неплохо. Вы скоро и сами убедитесь, что рождение ребенка – пусть даже девочки – обеспечивает женщине весьма почетное место в гареме. Так что вы должны молиться, чтобы Бог поскорее даровал вам дитя, пока эмир Ибрагим не потеряет к вам интереса.