– Те пять неудачных свиданий – ваша вина. – Гейб стиснул зубы. – Или, возможно, в том вина вашей компьютерной программы. Это не важно. Важно то, что они, эти ваши дамы, мне не подходили.
– В самом деле? – Лилиан одарила его любезной улыбкой. – Представить не могу, чем они вам не подходили. Они идеально отвечали изложенным вами запросам. Программа-анализатор оценила соответствие как восемьдесят пять процентов.
– Всего восемьдесят пять? Ну что ж, это ваши проблемы. – В его усмешке не было и тени приветливости. – Все дело в том, что вы и ваш компьютер плохо работаете. Вы не нашли ни одной дамы, которая на сто процентов соответствовала бы моим требованиям.
– Гейб, спуститесь на землю. – Одним точным движением Лилиан опустила ручку, зажатую между двумя пальцами, на стол. – Стопроцентных совпадений не бывает. В принципе. Я пользуюсь компьютерной программой, а не волшебной палочкой.
– Хорошо. Пусть будет девяносто пять. – Гейб развел руками. – Я готов пойти на уступки.
– И это вы называете «пойти на уступки»? – Лилиан смотрела на него не мигая секунды две или три, с трудом подавляя желание рассмеяться ему в лицо. – Не обижайтесь, но ваша гибкость сродни гибкости тех стальных свай, что используются при строительстве небоскребов.
Его стойкости позавидовал бы соляной столб, подумала Лилиан. И жесткости курса. Не в его привычках вилять из стороны в сторону. И это проявлялось во всем, даже в одежде. Здесь речь шла не столько о стиле – скорее, об униформе, которую Гейб сам для себя изобрел. Дорогие костюмы цвета стали, угольно-серые рубашки, серебряные запонки с ониксом, галстуки в серебристо-черную полоску – этот наряд обеспечил ему почти легендарный статус в «Нортуэст бизнес комьюнити»[1], тяготеющем к большей непринужденности в манере одеваться. Однако этот щегольской, даже несколько пижонский прикид был всего лишь камуфляжем, скрывавшим железную волю, выкованную в жарких баталиях бизнеса.
И присутствие этой железной воли в Гейбе было налицо. По крайней мере ей, Лилиан Харт, не составляло труда paзглядеть в нем эту волю. Ему даже не надо было ничего говорить – ей достаточно было видеть, как он двигается с врожденной безыскусной грацией охотника. Эта воля проявлялась в манере держаться, в его взгляде, взгляде стороннего наблюдателя, отчужденном, холодном, но подмечающем каждую мелочь. Этот мужчина всегда был настороже, даже тогда, когда хотел казаться расслабленным. Гейб принадлежал к породе людей, сконцентрированных на достижении одной, главной цели, он был человеком невероятно собранным и неспособным на спонтанные поступки. Одним из тех, у которых все под контролем.