– Сработало ли! – тем же тоном заметила она – В самом деле, Итан согласился на перекраску, но когда до этого доходит, мы сцепляемся, как псы, из-за каждой комнаты. Насчет кухни кое-как сошлись, но с юстиной дело все еще на мертвой точке. По-моему, дай ему волю, он бы весь дом перекрасил в белое, снаружи и внутри.
– А он говорит, что, дай волю тебе, каждая комната была бы ярким пятном другого цвета.
– Он явно преувеличивает. Я только пытаюсь немного оживить помещения. И надо сказать, пока это не слишком удается. Мои супруг настаивает на строжайшей экономии. Дескать, истинный дизайнер сумеет крутиться в самых жестких рамках и создать нужный эффект из ничего. А я мечтаю внести в это сооружение хоть немного здоровой драмы.
– Драмы? – повторил Синил он с сомнением. – Нас, мужчин, не слишком тянет к драме, особенно там, где мы спим и едим.
– Речь не о мужчинах вообще, а об одном конкретном, который совершенно не выносит перемен в своем личном пространстве. Наверняка причина кроется в желании всегда и все контролировать.
– Или в обычном страхе перемен. Не забывай, Итан уже имел дело с дизайнером. Помнишь, чем это обернулось?
– Что бы ни натворил злополучный дизайнер, вряд ли именно это довело Итана до банкротства.
– Не знаю, не знаю. По крайней мере, сам он уверен, что покупка дорогущей мебели, на которой она настаивала, как раз и было первым шагом к банкротству. Потом все просто покатилось по наклонной плоскости. Когда контора пошла с молотка, едва удалось окупить сотую часть затрат!
– И это тоже было виной дизайнера? – саркастически осведомилась Зоя.
– А что? Все эти ультрамодные письменные столы и кожаные диваны для приемной не вызвали на аукционе особого интереса. А она уверяла, что это хорошее капиталовложение.
– Наверняка в том смысле, что деньги текут к тому, кто умеет создать вокруг солидную атмосферу.
– Да, но он думал, что мебель всегда себя окупит.
– Мебель никогда себя не окупает.
– Увы, она не сумела донести эту мысль до Итана.
– Боже мой! – застонала Зоя. – И поэтому теперь каждое наше обсуждение выливается в жаркий спор?
– Говорю же, страх перемен.
– Кстати, о страхе, – встрепенулась она – Что?
Она помолчала, делая вид, что полностью поглощена девическим дневником девятнадцатого века, выставленным под стеклом прилавка.
– Это, конечно, не мое дело, но ты когда-нибудь собираешься позвать Бонни на свидание?
– Я об этом подумываю.
– Вот как? – Зоя подождала, но Синглтон словно набрал в рот воды, и она продолжила: – Мне показалось, ты колеблешься из страха, что для нее это все еще слишком рано. Если так, ты ошибаешься. Твое приглашение найдет наилучший прием. Да, да, ты уж мне поверь.