Резкий стук дверцы автомашины вывел его из задумчивости. Девушка-водитель, не переставая удивляться странностям пассажира, вытирала тряпкой ветровое стекло. Скачков машинально отметил, что в том, как она ловко умывала машину, видна была природная женская сноровка. У парней это выглядит совсем иначе.
Он дождался, пока в ночном небе не утих отдаленный рокот улетевшего самолета и побрел к машине. За последний день он словно постарел – так тяжелы были его шаги.
– Поехали.
Машину он отпустил возле дома, недалеко от перекрестка, где обычно выскакивал из автобуса с командой. В нем еще пульсировало возбуждение, будто он до сих пор видел огоньки на плоскости забирающегося в небо самолета. Постепенно острота прошла, он посмотрел наверх, и темный ряд знакомых окон напомнил о мерзком запустении необитаемой неубранной квартиры. Он медленно направился в магазин. Следовало привыкать жить по-новому, и он подумал, что для закупок у него нет с собой ни сетки, ни кошелки. «А, что-нибудь куплю, и ладно!»
В магазине было многолюдно, как всегда в последние минуты перед закрытием. Лихорадочно работал винный отдел, Скачков благоразумно обошел его. Впоследствии он не мог понять, что заставило его соблазниться рыбой, живой рыбой, остатки которой бойкая продавщица в засаленном фартуке и в рукавицах вылавливала из бассейна сачком на длинной ручке. Засунув в целлофановый пакет мясистого карпа, она бросила его на весы и вытянула шею, следя за бегающей стрелкой. Карп бился и панически двигал жабрами. Рассчитываясь, Скачков попросил налить в пакет воды.
– Этого у нас хватает! – воскликнула продавщица.
Зажав в руке устье пакета, Скачков увидел глаза ожившего карпа. Взгляд рыбы показался ему осмысленным, едва ли не благодарным. И он заторопился домой, решив пустить карпа в ванну. Там он совсем оживет.
Утреннее пробуждение было внезапным, будто ночевал он не дома, где просыпаешься медленно, со вкусом, а в чужом незнакомом городе, где сразу же после сна необходимо приниматься за множество неотложных дел.
В первую минуту ему показалось, что в квартире кто-то был, и он на миг ощутил радость, словно ничего у него не изменилось, а все происшедшее в последние дни – недоразумение, нелепая выдумка, сон…
Разочарованно зевнул и сел в постели. М-да… Все же как ни прибирай, а запустение не исчезало. Даже простыни постелены как-то криво, наспех, по-холостяцки. И вон, на плетеном ночнике, последнем приобретении Клавдии, носок висит. Видимо, вчера забросил, когда раздевался… А в Баку сейчас Арефьич поднимает ребят на утреннюю разминку. Пожалуй, встали уже, побежали. Зеленая лужайка, утро, хохмы Кудрина…