В конце концов он решил, что теперь вроде бы представилась возможность поступить так, как ему хотелось. Скажем, осенью, в погожую нежаркую пору забрать Клавдию с Маришкой и закатиться в Батуми на месяц, а то и на полтора. Маришка, коричневая, словно шоколадка, будет бегать по прибою, топотать ножонками и визжать…
Очнулся он от голоса официантки, встряхнул головой и поспешно натянул очки. Да, да, сказал, еще кофе, чудесный кофе…. Когда она отошла, Скачков окончательно пришел в себя и непроизвольно хмыкнул: надо же, задремал!..
На улице, высматривая машину с зеленым огоньком, Скачков дождался, когда за рулем оказалась девушка, не парень. В последнее время у них в городе водителями такси стало работать много девушек. Он не стал садиться к парню, боясь неизбежных расспросов. Узнает, не отвяжешься! На всякий случай он забрался на заднее сиденье и сказал ехать в аэропорт.
Город был в огнях, вечерний развлекающийся город. Девушка за рулем вела машину без лихости, но уверенно, раньше всех срываясь с места после остановок перед светофорами. За городом вырвались на прямую ровную магистраль, Скачков откинулся и закрыл глаза.
На последних километрах перед аэропортом обогнали большой красный автобус с потушенными внутри огнями. На том месте, где обычно сидел он сам, Скачков разглядел задорный чубчик Кудрина. Он тронул водителя за плечо и попросил сбавить ход. Они пропустили автобус вперед и поехали следом.
На площади перед сиявшим зданием с высокой надстройкой автобус остановился у самой ограды. Скачков открыл дверцу машины, но спустил только ноги, а вылезать не стал. Он видел: из автобуса первым сошел Матвей Матвеич с чемоданчиком в руках, за ним повалили ребята. Соскочил Кудрин и завертел головой, кого-то высматривая. Скачков прикрылся дверцей, чтобы его не увидели. Девушка за рулем несколько раз с недоумением оглянулась на него.
– Подождите. Сейчас поедем, – сказал Скачков.
Команда потянулась в накопитель перед выходом на поле. Потом он увидел густую толпу пассажиров. Футболисты держались своей группой, позади всех. Шагая по полю, ребята часто оборачивались и поднимали руки. Скачков вышел из машины и приблизился к ограде. Вцепившись в металлические прутья, он смотрел за посадкой напряженно и страстно, как будто все еще зависело от него: броситься сейчас вперед и быстро занять свое место (в душе он ощущал нетерпеливое подмывание, как на поле, перед рискованным порывом). Но вот угнали трап, самолет стал с тяжким низким гулом разгонять моторы. Потом он тронулся, пополз и скрылся в глубине обширного поля, где узенькими просеками в темноте горели разноцветные огни. Через некоторое время он взревел еще грозней, разбежался и вдруг стал виден, круто поднимаясь в небо. Скачков стоял, задрав голову. Команда улетела без него. Он представлял, что сейчас делают ребята. Стороженко, едва уселся, скинул туфли, чтобы дать отдых ногам. Владик Серебряков уединился с томиком стихов. Матвей Матвеич, распустив чрево, невнимательно просмотрит газеты и устроится для сна. Кому-то подошла очередь на зачитанный детектив…