– Да, но не такой сильный, потому что она ответила «да», – сказала Виолетта. – И не думай, что меня порадовал такой исход. Ты же знаешь, что я желаю тебе только счастья. Зато теперь все будут одобрять ее за сделанный выбор. Ее будут считать разумной девочкой.
Губы Грегори непроизвольно растянулись в слабой улыбке.
– А меня помешавшимся от любви идиотом.
Никто не возразил ему.
После непродолжительного молчания мать сказала:
– Должна признаться, ты держишься отлично.
И правда.
– Я представляла... – Она оборвала саму себя. – В общем, не важно, что я представляла, главное, что есть на самом деле.
– Нет, – покачал головой Грегори, поворачиваясь к ней. – Что ты представляла? Как, по-твоему, мне следовало бы поступить?
– Вопрос не в том, как тебе следовало бы поступить, – ответила Виолетта, явно ошарашенная его вопросами. – Просто я представляла, что ты... разозлишься сильнее.
Грегори довольно долго смотрел на нее, а потом отвернулся к окну. Они ехали по Пиккадилли и направлялись к Гайд-парку. А почему он не разозлился сильнее? Почему он не стал колотить кулаками о стену? Его вытолкали из церкви и бесцеремонно запихнули в карету, но когда все это закончилось, его охватило странное, почти неестественное спокойствие.
Неожиданно у него в памяти всплыли недавние слова матери: «Ты же знаешь, что я желаю тебе только счастья».
Его счастья.
Люси любит его. В этом нет сомнения. Он видел любовь в ее глазах даже в тот момент, когда она отказала ему. Он уверен в этом, потому что она сама сказала ему об этом, а она не из тех, кто лжет в таких делах. Он чувствовал ее любовь в нежности ее поцелуев, в страстности ее объятий.
Она любит его. Следовательно, то, что заставило ее выйти за Хейзелби, – что бы это ни было, – сильнее ее. Могущественнее.
Ей нужна помощь.
– Грегори? – нежно окликнула его мать.
Он повернулся к ней.
– Ты постоянно ерзаешь.
Разве? Он даже не заметил. Опустив взгляд, он увидел, что его пальцы непроизвольно то сжимаются в кулак, то разжимаются. Да-а, его чувства невероятно обострены.
– Остановите карету.
Все посмотрели на него. Даже Гиацинта, которая все это время демонстративно глядела в окно.
– Остановите карету, – снова потребовал он.
– Зачем? – с подозрением осведомился Колин.
– Мне нужен свежий воздух, – не солгав, ответил Грегори.
Колин постучал в переднюю стенку.
– Я пройдусь с тобой.
– Нет. Я хотел бы побыть один.
На лице Виолетты появилось встревоженное выражение.
– Грегори... неужели ты действительно собираешься...
– Штурмовать церковь? – закончил он за нее и криво улыбнулся. – Сегодня я уже выставил себя на посмешище. Тебе не кажется, что этого достаточно?