— Будь проклят Саттон вместе со всеми вашими дурацкими и безумными идеями! Только ради вашего каприза именно я должен был стать вашим мужем. Вы могли бы сделать прекрасную партию, выйти замуж за дворянина, и все равно ваш чертов замок и все поместье остались бы при вас.
Она обожгла его злобным взглядом.
— Вы можете говорить плохо обо мне, можете проклинать весь мир, но оставьте в покое замок! Вы же знаете, что я готова утопиться в ведре с водой даже ради одного-единственного кирпичика.
Мэтью схватил ее за подбородок и притянул ее лицо к своему.
— Тогда слушайте. Я ненавижу его. Саттон сломал, разрушил меня. Я пришел сюда с самыми радужными надеждами на будущее, а этот дом встретил меня молчанием. И еще, в дополнение ко всем моим несчастьям, я влюбился в вас, более того, стал боготворить вас, ценить вас, лелеять вас и ото всех оберегать. А вы втоптали меня в грязь, вы бесчувственная, безнравственная, злобная тварь! Я бы до смерти избил вас!
— Ну так что же вы стоите? — Она смело посмотрела ему в глаза. — Сорвите на мне свое раздражение! Я не боюсь!
Одно бесконечное мгновение жизни Мелиор Мэри угрожала опасность, потому что кровь отлила от лица Гиацинта и он уже занес свой кнут над головой девушки, но потом, громко зарыдав, оттолкнул ее от себя.
— Убирайтесь! Уходите! Я больше никогда не хочу вас видеть!
— Вы испугались…
— Да, да! — Он закрыл лицо руками. — Я испугался, я не смог, Боже! Потому что я люблю вас, несмотря на вашу жестокость!
На душе у него было тяжело, из глаз текли жгучие слезы. Но она все стояла, только отвернулась, чтобы он не видел ее слез.
— Уходите, — повторил он.
— Никуда я не пойду. Не могу. Когда мы впервые встретились, вы спасли мне жизнь, и я отдала ее вам целиком. Это был не каприз и не детская игра. Я и вправду любила вас, и поэтому возненавидела за то, что вы сделали.
Гиацинт опустил руки.
— Вы еще любите меня?
— Люблю, ненавижу — все вместе, все перемешалось.
— Тогда, если вы меня любите, простите Сибеллу.
— Это невозможно. — Мелиор Мэри повернулась к нему. В ее глазах бушевала буря эмоций. — Когда-то я говорила вам, что во мне есть черта, мешающая мне жить, какое-то упрямство. Я знаю, что оно не принесет мне счастья. Но если я прощу вас… — Ее голос дрогнул, губы задрожали, а глаза так быстро наполнились слезами, что она не смогла их скрыть. — …Тогда я никогда не сумею простить Сибеллу. Неужели вы не понимаете, что, оправдывая вас, я должна обвинить ее? О, как ужасно быть такой, как я, Мэтью! Клянусь, что только вы и Саттон знаете самые сокровенные уголки моей души.